Королева немого кино - 3

Александр Вертинский

Маленький креольчик
Вере Холодной

Ах, где же Вы, мой маленький креольчик,
Мой смуглый принц с Антильских островов,
Мой маленький китайский колокольчик,
Капризный, как дитя, как песенка без слов?
Такой беспомощный, как дикий одуванчик,
Такой изысканный, изящный и простой,
Как пуст без Вас мой старый балаганчик,
Как бледен Ваш Пьеро, как плачет он порой!
Куда же Вы ушли, мой маленький креольчик,
Мой смуглый принц с Антильских островов,
Мой маленький китайский колокольчик,
Капризный, как дитя, как песенка без слов?..

: 38834510540_3c3d6d6a23_b.jpg (100.32 КБ) 406 просмотров

Интервью с дочерью Веры Холодной - Евгенией:
«Моя мать - Вера Холодная»
2000 год.

Насколько я могу вспомнить, наша квартира в Москве была большой. Мы с сестрой могли свободно бегать по комнатам. Вывезшая нас впоследствии в 1920 году в Константинополь наша тетка Надежда Васильевна Левченко говорила, что в квартире было 6 комнат. На Тверскую выходили окна столовой, гостиной и будуара. Затем шел довольно длинный коридор и кабинет папы, спальня папы с мамой, детская и еще одна спальня. За поворотом коридора были ванная комната, две уборных и большая кухня с кладовой. В комнате рядом с детской поместилась на постоянное житье с нами «бабушка Левченко» с нашей теткой — маминой младшей сестрой Соней. Бабушка вела в доме хозяйство и помогала растить нас. Тете Соне было тогда 11 лет, она ходила в гимназию и в балетную школу. А наша тетя Надя окончила в Петербурге курсы сестер милосердия имени императрицы Марии Федоровны, вышла замуж за военного и работала практиканткой в каком-то московском госпитале. Она часто посещала нас. Так как мы жили недалеко от центра Москвы, мама часто ходила гулять с нами в Кремль, мы доходили до Китай-города, шли мимо Большого театра. Часто рассматривали витрины с модными платьями. Мама неплохо играла на пианино и иногда с пафосом декламировала в кругу друзей, собиравшихся у нас, хотя театр как таковой и деятельность в нем Веру не привлекали. Зато с большим вниманием слушала она разговоры о новом виде искусства — КИНЕМАТОГРАФЕ. Посетив несколько раз кинематограф, Вера быстро нашла свое увлечение. Ее кумиром стала известная датская актриса Аста Нильсен — немая муза немецкого кинематографа. С настойчивостью и решительностью Вера Холодная решила искать работу в кино и добилась того, что на нее обратили внимание и пригласили сниматься.

: v63.jpg (49.29 КБ) 456 просмотров

Джей Лейда в своей книге «Кино» так описывает дебют Веры Холодной: «Ранней весной 1915 года появилась и расцвела величайшая актриса предреволюционного кино. Вера Холодная, жена скромного офицера, поступает на работу в качестве статистки на студию. В ее гардеробе — одно черное вечернее платье, которое она умело украшает цветком, прикалывая его то к плечу, то на талию. Это черное платье и жгуче-черные волосы создавали обрамление бледному лицу, загримированному мертвенно-бледным тоном, тем самым делая ее огромные, бутылочно-зеленые глаза заметными даже в толпе статистов». Будучи уже на вершине своей славы, Вера Холодная говорила: «Мои глаза — это мой хлеб». Знакомый Веры, певец Александр Вертинский, поддержал молодую актрису советом в начале ее кинокарьеры. А блестящий директор студии Ханжонкова Евгений Бауэр обнаружил Веру Холодную среди статисток и дал ей главную роль в фильме «Песнь торжествующей любви» по Тургеневу. Он, новатор русского немого кино, и раскрыл талант Веры. Кинематографическая деятельность моей матери подробно описана во многих статьях, рецензиях, брошюрах и книгах с известной долей критики. Но за четыре с половиной года Вера Холодная снялась в 34 фильмах, она была единственной русской киноактрисой, гонорары которой могли быть сравнимы с современными ставками кинозвезд. За съемку в кинокартине ей предлагался оклад в 25 000 царских рублей — весьма значительная сумма в те годы. Несмотря на это, знавшие ее современники вспоминают Веру как женщину скромную и милую в общении. Не любить ее было нельзя.

: v66.jpg (58.99 КБ) 455 просмотров

В те годы мама иногда брала меня с собой, когда отправлялась на совещания с администрацией киностудии Ханжонкова в одну из небольших зал гостиницы «Метрополь». Но когда популярность мамы возросла, за нами стали бегать, как стая гончих, коммерческие фотографы. Многие из этих фотографий-открыток для меня сохранила наша тетя Надя. Успех Веры Холодной был необычайным: по сей день в России она символ немого русского кино. Никто из других звезд не мог с ней сравниться — ни пикантная балерина Вера Коралли, ни героическая Зоя Карабанова, ни Зоя Баранцевич. Очень популярными картинами Веры Холодной были «Молчи грусть, молчи....», «У камина», «Сказка любви дорогой», «Последнее танго». Веру почитали, обожали, ей подражали. Сводили с ума ее большие с поволокой глаза «роковой женщины», фотографы снимали ее наперебой и в фас, и в профиль: Вера — цыганка, испанка, пьеретта... С фотографий она смотрела на нас задрапированной в умопомрачительные туалеты, укутанная в меха шиншиллы, украшенная перьями марабу, увенчанная нарядными шляпами — русская красавица дореволюционной поры. Но это для кино, а в жизни нас часто водили в Большой театр на детские спектакли: балет «Конек Горбунок», опера «Снегурочка». Вера ходила также в дом Перцова возле храма Христа Спасителя на спектакли популярного тогда театра Никиты Балиева «Летучая мышь» и дружила с актерами. С все более и более растущей маминой популярностью домашние дела переходили в руки бабушки Левченко, которая начала меня обучать игре на пианино и даже давать первые уроки арифметики и азбуки.

: v94.jpg (60.15 КБ) 451 просмотр

Когда началась война, папу призвали на фронт. Мама часто ездила к нему в промежутках между съемками. В боях под Варшавой папу тяжело ранили в ногу, и он вернулся в Москву. К счастью, успешная операция, проведенная известным военным врачом, спасла ногу от ампутирования. Папе пришлось проходить курс лечения дома, он проводил все время в кабинете и не мог с нами играть. Затем началась революция, и это изменило жизнь многих в России. В киностудии, где работала Вера, намечалась постановка картины «Княжна Тараканова», и для этого строили съемочные павильоны в Одессе. Теперь же, когда революционные беспорядки в Москве угрожали расстроить всю работу, актеров и звезду экрана срочно решили перевезти в Одессу, пока это было еще возможно. В мае 1918 года студия выхлопотала для мамы вагон и, спешно попрощавшись со знакомыми и друзьями, мы выехали. Папа из-за ранения с нами ехать не мог: он обещал приехать, как только ему позволит нога. С папой в Москве осталась маленькая Нонна, которая из-за своего возраста была бы помехой в таком путешествии, и прабабушка — смотреть за хозяйством. Наш вагон доехал до нейтральной зоны, где кончалась Совдепия. Мне очень хотелось спать, но нам пришлось идти пешком по ухабам, трястись в каких-то телегах и подводах до того места, где начиналась еще нетронутая революцией прежняя Россия с ее регулярным железнодорожным движением и нормальной жизнью. Вскоре мы сели опять на поезд и проснулись уже в Одессе.

: v90.jpg (56.56 КБ) 448 просмотров

В Одессе собрались мать Веры, мои тетки — 21-летняя Надя и 12-летняя Соня, и я семи лет. В переполненном городе при помощи администрации студии нам удалось снять квартиру в доме Попудова, на Соборной площади. Хотя и не такую удобную, как в Москве, но сносную. В ожидании, пока оборудовалась одесская киностудия, мама снималась в ряде картин в Ялте. Часто выступала в благотворительных концертах в пользу Добровольческой армии. Ее появление на эстраде с декламацией обеспечивало большие сборы. Иногда мама брала и меня с собой в такие поездки по югу России. В одну из поездок мама простудилась и слегла. По заключению врачей, она заболела свирепствующей тогда «испанкой». Вера Холодная проболела две недели, ее мать и обе сестры были все время при ней. Но ход болезни был неизбежен — Вера Холодная, царица немого кино, скончалась 3 февраля 1919 года. Она была похоронена в Одессе. Кладбище это теперь уничтожено: на его месте сад Ильича. Памятник же Вере Холодной в виде барельефа стоит на могиле работавшего с ней режиссера Чардынина. Вскоре после похорон приехали в Одессу моя прабабушка с сестрой Нонной — так нам стало известно об аресте моего отца, Владимира Холодного, увезенного в ГПУ на Лубянку.

: v89.jpg (57.78 КБ) 467 просмотров

После смерти родителей наша тетя Надя взяла нас под свою опеку. Она работала в Одессе, в местном госпитале, и вскоре вышла замуж за обрусевшего грека (ее первый муж был убит на фронте). Когда Одесса попала под власть большевиков, все стало меняться, и тетя Надя со своим мужем, греческим подданным, добилась разрешения на выезд. Как опекунша она могла взять нас с собой — так мы переехали в Константинополь, где уже собралось много русских беженцев. Муж тети Нади встретил там много знакомых коммерсантов и, быстро освоившись, начал свое дело. Нас, девочек, как и многих других детей беженцев, определили в русскую гимназию в Болгарии. Там было уже около семи учебных заведений из России, эвакуировавшихся от красного террора. Покровительство болгарского царя Бориса этому способствовало. Средства на обучение поступали из русской казны за границей, все преподаватели были опытными педагогами старого времени и давали прекрасное русское образование. Нам с Нонной часто высказывали сочувствие как сиротам известной актрисы. Приходили даже незнакомые люди, давали газетные и журнальные вырезки, фотографии с наставлениями: храните, это ваша мама. Во время летних каникул я привозила это все в Константинополь и оставляла тете на сохранение. Таким образом у меня собрался обширный материал о деятельности моей матери. Просматривая потом с тетей Надей эти статьи, мы находили не только много несуразиц, но и заведомые выдумки и даже отъявленную ложь. Единственные правдивые описания жизни Веры Холодной можно было найти в харбинской газете «Свет» Сатовского-Ржевского, который общался с русским консулом Нератовым в Константинополе и, достав через него адрес тети Нади, получил правдивые сведения о жизни Веры Холодной. Статья эта была опубликована в середине февраля 1922 года. Другое правильное описание — в книге М. Ефремова «Харбин — город русский», изданной в 1931 году.

: v88.jpg (47.58 КБ) 464 просмотра

По окончании гимназии в 1933 году я работала у тетиного мужа бухгалтершей. Иногда давала уроки фортепьяно и пения детям турецкой интеллигенции. Затем я вышла замуж за русского офицера, работавшего автомехаником по починке автомобилей в турецкой компании. В Турции в те времена была довольно значительная русская колония, которая в большинстве жила неплохо, избежав советских ужасов.
Когда я была еще в гимназии, я научилась церковному пению и даже стала управлять нашим школьным хором во время богослужений. Стареющий регент нашей русской церкви Михаил Иванович Масленников, собиравшийся уходить на покой, предложил сделать меня регентом. Он дал мне очень хорошую школу, и вскоре я заменила его. После смерти мужа я вновь поселилась у стареющей тети Нади, вела ее хозяйство и помогала дяде в его конторе. Я побывала дважды во Франции, гостила у одноклассников по гимназии в Швейцарии и Италии, а также на Святой Земле. В 1960 году я вышла замуж за русского «американца», который оказался харбинцем и к тому же высокообразованным, имеющим степень магистра социологии. С ним мне удалось побывать почти во всех странах Европы, в Китае, Японии и в России. Вот что я смогла вспомнить о моей матери, Вере Холодной, нашей семье и немного о себе самой." (интервью 2000 года)

Евгения Холодная слева

: evgeniyu-kholodnayu.jpg (5.29 КБ) 463 просмотра

Нонна - ещё одна дочь Веры Холодной. Она тоже оставила воспоминания - интервью с ней взяла, будучи в Сан-Франциско, Надежда Банчик. Случайно узнав от знакомой, проживающей в США, что та снимает квартиру в одном доме с дочерью знаменитой актрисы, Н.Банчик посетила её в 2002 году, когда Нонне Владимировне было почти 100 лет, и на основе собранного материала написала статью под названием "Свет сгоревшей звезды -сквозь года, океаны": "В квартире Нонны Владимировны бросаются в глаза висящие на стенах и стоящие на буфете – в «салонном» стиле времен «великого немого» – фотопортреты матери, сыновей, внуков и правнуков. А еще – повсюду – кошки. Они смотрят на меня со стен и с серванта, «ластятся» плюшевой «шерсткой» на диване – разные породы, масти, даже выражения «лиц»… - Я – ужасная кошатница, - заметила хозяйка на мой несколько удивленный взгляд. - Но живую кошку завести не могу: кто будет за ней ухаживать?

: Нонна с детьми.jpg (20.77 КБ) 461 просмотр

Нонна – ровесница бурного 1917-го, годы, конечно, берут свое, и тело слабеет. У детей и внуков – своя жизнь, а она живет одна. Но душа ее живет полной жизнью. «Я не чувствую себя старой», - говорит Нонна. Душа ее – это ощущается сразу - существует в каком-то особом измерении времени, пространства, а главное, морали. К таким людям приходишь не «брать интервью», а в гости. Пока я не согласилась отведать ее угощение, «интервью» не состоялось, ибо это - не интервью, а душевная беседа.
- Родилась я в Москве, - рассказывает Нонна Владимировна. - Через полгода после кончины мамы умерла бабушка, и нас с сестрой (ей было тогда пять лет) забрала к себе мамина сестра Надежда. В 1919 году Надежда вышла замуж за грека и приняла греческое подданство, а в 1920-м с нами, детьми, уехала в Стамбул. Нас вместе с большинством русских беженцев поселили на островах. Было очень тяжело, полная безработица, безденежье, помню, бывшая княгиня с дочкой вынуждены были питаться у местных рыбаков…Вскоре тетя определила меня и сестру в русскую гимназию при Кресто-Воздвиженском монастыре в маленьком городке Пещеры в горном районе Болгарии. Нас учили верить в Бога, мы истово молились по нескольку раз в день. С тех пор во мне живет Божественное. После школы я закончила балетные курсы при оперном театре Софии; там было много русских балерин и певцов, в их числе – Шаляпин. В 1933 году Шаляпин устроил в этом театре конкурс для молодых русских балерин; победителей он намеревался устроить в Парижскую Гранд Опера. Победа досталась мне и Вороновой; мы все с Федором Ивановичем поехали в Париж, но я, пробыв там две недели, вернулась в Софию: Болгария мне была домом, а Франция – чужой страной. Я осталась работать в Софийской Опере балериной. Также пела вместе с Шаляпиным в «Фаусте», «Князе Игоре». Федор Иванович был очень любезен с нами, начинающими. Помню, как-то сидим у него на коленях: на одном я, а на другом – Лида, племянница знаменитого Скрябина (она работала в этом же театре билетершей; в молодом возрасте умерла), обеим – чуть больше двадцати…

: Болгарский национальный театр оперы и балета, Софийская опера.jpg (74.83 КБ) 457 просмотров

- А из Болгарии Вы уехали в Сан-Франциско?
- Нет, до Сан-Франциско еще было далеко. В 1939-м я уехала к тете в Стамбул: она жаждала выдать нас с сестрой замуж и нашла мне жениха. К сожалению, он оказался пьяницей. Я вышла за него, у нас два сына и дочь. Я содержала семью, давая уроки танцев, гимнастики, балета, а он так и не бросил пить. Мы развелись, я растила троих детей одна.
- И как сложились их судьбы?
- В Стамбуле, где мы жили, было множество европейских школ, и мои дети получили прекрасное образование. Сыновья окончили немецкую высшую школу, дочь – австрийскую (эта школа находилась на той же улице, где мы жили). Сейчас сыновья работают в фирмах: старший – в США, младший – в Италии. Дочь Вера – имя в честь моей мамы - в 18 лет вышла замуж за англичанина и не работала. Ее сын в 35 лет скончался от болезни мозгового кровообращения. Вера живет в Стамбуле, имеет двух дочерей.
- Значит, Вы посвятили жизнь детям?
- Да. Но когда мне было около 50, случилась романтическая история. Нас с Женей разыскал Антони Горачек, бывший тапер кинотеатра в Новороссийске, где в далекие годы юности он, приехав с отцом из Вены, аккомпанировал фильмам Веры Холодной. И вот, узнав, что в Стамбуле живут дочери Веры, он приехал и нашел нас в церковном хоре. Ему – за 60, мне – 50, Жене – 54, она тоже к тому времени была разведена… Вдруг мы все трое увлеклись друг другом, как будто нам по 18! Он сделал предложение нам обеим. Мы условились встретиться в определенном месте, «и та, которая приедет раньше, будет моей женой», - сказал он. Я приехала на несколько минут раньше. Спряталась за дерево и наблюдаю за ним. Он стоял у соседнего дерева и ждал. Тут я вышла…Он оказался очень добрым человеком, на всю жизнь стал мне другом. Был чрезвычайно талантлив: играл на скрипке, виолончели, аккордеоне, фортепиано, органе; свободно владел русским, чешским, немецким и турецким…
- А как Вы оказались в Америке?
- Сестра Женя, певица, вышла за американца Николая Лапикена, певца в хоре, который вместе с хором приезжал в Стамбул, и в 1979 году уехала с ним в Сан-Франциско. И через год пригласила меня.
- Как Вам живется в Америке, ведь Вы приехали в далеко не молодом возрасте?
- Америка – добрая страна, она всем помогает, я ее всей душой полюбила. Когда мы приехали, Антони был уже не в состоянии работать. Но его вылечили здесь от туберкулеза, подлечили другие болезни. К сожалению, возраст брал свое. Он скрывал от меня свой возраст. Лишь умирая, подозвал меня и произнес: «Нонна, мне – сто лет». Это были его последние слова. А я в Америке работала – присматривала за старушками. Среди моих подопечных была даже фрейлина императрицы Марии Федоровны.

: nonna-kholodnayu.jpg (4.25 КБ) 439 просмотров

- Интересуются ли Ваши дети и внуки своей знаменитой родственницей – Верой Холодной?
- Младший сын, Константин, в Италии несколько лет назад был приглашен на просмотр фильмов с Верой Холодной, он сидел и плакал, видя ее на экране. Я тоже не могла без слез смотреть ее фильмы, когда их показывали в Беркли. Все, что связано с памятью о Вере Холодной, очень болезненно для нас, ведь она ушла так рано!
- Владеют ли Ваши внуки и правнуки русским языком?
- Внуки еще немного говорят по-русски, но правнуки – нет. Сложилось так, что ни мои дети, ни внуки не имеют супруга из русских.
- Нонна Владимировна, Вы прожили долгую и очень нелегкую жизнь. Что Вам помогало держаться в трудную минуту?
- В молодости – необходимость воспитания детей; затем – Антони, который был мне другом до конца жизни. Сейчас ко мне приходят сын, внуки с правнуками; недавно приезжала дочь из Стамбула. Кроме того, Бог наделил меня многими талантами. Уже в немолодом возрасте пробудилась во мне страсть к рисованию. Когда приходит вдохновение, я сажусь рисовать, и ничто не может меня отвлечь.Нами движет Божественная сила, и надо стараться делать как можно больше добра. А еще я очень люблю слушать музыку. Когда играет орган, мне кажется, что я взлетаю на небо.
- Спасибо Вам и долгих лет в любви и радости от близких.

: v86.jpg (61.75 КБ) 449 просмотров

Интервью с внучкой нашей героини, 2017 год.

С Верой Владимировной — внучкой звезды немого кино Веры Холодной — мы встретились в Стамбуле на площади Таксим. Место это, надо сказать, существует в двух измерениях. На моих глазах здесь разворачивается праздник жизни, народ гуляет под растянутыми над площадью красными флажками, радуют многоцветье цветочных рядов, огни отелей и ресторанов. А в новостных сводках Таксим то и дело фигурирует как поле боев митингующих с полицией. На мое замечание о двух разных Таксимах Вера Владимировна вспомнила, как пару лет назад здесь протестовали против вырубки последнего парка на Таксиме, разбивали палаточные лагеря и возводили баррикады. А полиция разгоняла манифестантов водометами и слезоточивым газом. Неимоверными усилиями стамбульцы все же отстояли свою зеленую полянку в железобетонных джунглях. Но и здесь спокойно побеседовать с Верой Владимировной не было никакой возможности. От городского шума, уличной музыки и громких разговоров прохожих скромный ряд дубов и магнолий защитить неспособен. Приютил нас Троицкий собор, где в тихом дворе резвились малыши-греки.

: Вера.jpg (178.75 КБ) 435 просмотров

— Моя мама, Нонна Холодная, недолго пробыла в Стамбуле, — рассказывает Вера Владимировна. — Вскоре тетя Надя отправила ее вместе с сестрой в Болгарию в русскую гимназию. Это было одно из нескольких подобных учебных заведений, открытых благодаря помощи болгарского царя Бориса ІІІ. Работали в гимназиях старые русские преподаватели, дети получали хорошее классическое образование. Сестер Холодных сразу заметили, слава их матери докатилась и до Болгарии. Разные люди приносили им газеты и журналы со статьями о Вере Холодной. На летние каникулы сестры приезжали к тете Наде, жили в ее загородном доме на Принцевых островах. Это время, проведенное на тихом берегу среди цветов и ароматных пиний, для мамы так навсегда и осталось самым приятным воспоминанием о жизни на Босфоре. После окончания гимназии тетя Женя вернулась в Стамбул, где вышла замуж за бывшего русского офицера, работавшего автомехаником. А мама осталась в Болгарии и поступила в балетную студию при оперном театре в Софии. В 1934 году Софийскую оперу посетил с гастролями Федор Иванович Шаляпин. Маме довелось выступать с ним на одной сцене в спектаклях "Фауст" и "Князь Игорь". По инициативе Шаляпина в театре прошел конкурс среди молодых балерин. Победительницей признали маму — и она вместе с Федором Ивановичем отправилась в Париж. Шаляпин желал устроить маму в знаменитый парижский театр Гранд-опера. Но ей французская столица пришлась не по нраву, через две недели мама вернулась в Софию.

: pic37.jpg (47.97 КБ) 432 просмотра

В 1939 году Нонна Холодная оставила софийскую сцену и переехала к тете в Стамбул. Однако надежды на продолжение карьеры в Турции не осуществились: балет тогда уже не находил своих почитателей. Судьба этого вида искусства сложилась драматично и неразрывно связана с русской эмиграцией. Еще в начале 20-х годов среди русских в Стамбуле было немало мастеров балетного искусства, которые открыли мир балета для турецкой публики. Передовая интеллигенция награждала самыми восторженными эпитетами русских балерин, называя их искусство "поэзией танца". Танцоры и хореографы Большого и Мариинского театров, Киевского театра оперы и балета радовали зрителей самыми разными постановками — от восточных мотивов ("Персидские ковры" на музыку Равеля) до балетной классики и современного модерна. В середине 20-х годов почти все они уехали в Европу. Однако в Стамбуле продолжала работать балетная студия Лидии Красса-Арзумановой — выпускницы Петербургского хореографического училища, известной в Турции как Лейла Арзуман. Подопечные Арзумановой выступали в европейских культурных центрах, танцевальные отделения появились при муниципальной Консерватории и Народном доме района Эминёню. Впоследствии она переехала в новую столицу, Анкару, где в 1944 году впервые в истории поставила балет на музыку турецкого композитора. Представление называлось "Лесная сказка"; автор музыки, Ахмед Аднан Сайгун, вскоре получил мировое признание. Однако крепкую любовь к балету турецкой публике привить не удалось. Власти не запрещали балет, как это произошло в XXІ веке в Туркмении, но "поэзия танца" так и не поднялась до общекультурного явления, оставшись уделом узкого круга ценителей. Саму Лейлу Арзуман в старости приютила одна из ее учениц, в квартире которой легенда турецкого балета прожила последние двадцать лет и умерла в 1988 году на 91-м году жизни.

: Vnuchka-Very-Holodnoj.-Foto-Aleksej-MAKEEV.jpeg (60.74 КБ) 429 просмотров

— В Стамбуле мама познакомилась с моим отцом, Владимиром Стрикалкиным, — продолжает рассказ Вера Владимировна. — Он был из тех детей белой эмиграции, кто нашел свое место в городе. Отец увлекался фотографией, что в те времена воспринималось почти как чудо. Он отправился вместе с братом учиться фотоделу в Германию. А вернувшись в Стамбул, открыл современное фотоателье. Я была первым ребенком, и назвали меня в честь бабушки. Хорошо помню, как еще в раннем детстве мама пела мне русские песенки, как мы с ней разучивали русский алфавит. Однако когда в семье было уже трое детей, родители развелись. Мама сама содержала семью, давая уроки танцев и гимнастики. Тетя Женя тоже развелась. У нее не было детей, и она поселилась у стареющей тети Нади, помогая ей по дому и в делах. В трудные годы русских спасала церковная жизнь. Вокруг небольшой Андреевской церкви сплотилась дружная община русских эмигрантов. Мама пела на клиросе, тетя Женя была регентом. Тетя хоть и не получила никакого музыкального образования, но обладала исключительным слухом, прекрасно пела, играла на фортепьяно и гитаре. Она сменила престарелого регента хора Михаила Ивановича Масленникова. Он дал тете хорошую школу церковного пения и передал ей бразды правления на клиросе. Меня крестили в этой церкви. Запомнилось, как в раннем детстве мы участвовали в рождественских елках. В трапезной сооружали крохотную сцену, на которой мой брат читал стишок:

Огуречик, огуречик,

Не ходи на тот конечик,

Там мышка живет,

Тебе хвостик отгрызет...

Нам дарили подарки — мешочки со сладостями. Затем дела у русской эмиграции стали поправляться, для проведения елок арендовали помещения в итальянском или немецком культурных центрах. Там мы выступали на реальных сценах, ставили спектакли...

: 8f5abad8ba530c95dc3aaf608e486baf.jpg (222.04 КБ) 426 просмотров

Русской школы для детей здесь никогда не существовало. Все мы учились в обычных турецких школах — это было обязательное правило. Несмотря на тяготы жизни, мама сумела дать всем детям прекрасное образование. После окончания турецкой школы я училась в австрийской гимназии, а оба моих младших брата — в немецкой. Сразу после гимназии, в 17 лет, я вышла замуж за Джона Гилберта — британского гражданина из смешанной англо-греческой семьи. Муж был старше меня на шесть лет, мы любили друг друга, у нас родились двое сыновей. Затем, наверное, около 1960 года, в маминой жизни появился Антон Антонович Хорачек — пожилой русский музыкант, который в молодости работал тапером в кинотеатрах на юге России — играл во время показов фильмов с участием Веры Холодной. Когда Антончик узнал, что в Стамбуле живут дочери его любимой актрисы, то непременно захотел познакомиться с ними. Разыскал сестер в церковном хоре. Между ними разыгралась бурная романтическая история: мама и тетя влюбились в Антончика, а он — в них обеих одновременно. В итоге кавалер назначил свидание сестрам, решив, что женится на той, которая придет первой. Мама оказалось пунктуальнее и стала Нонной Холодной-Хорачек. Маме тогда было 50 лет. Антончик — лет на двадцать старше. Их семейная жизнь сложилась очень счастливо, они были поддержкой друг для друга до глубокой старости. Позже тетя Женя познакомилась с русским американцем по имени Николай Лапикен, уехала вместе с ним в Калифорнию, где они и поженились. Вскоре к тете переехала и мама с Антоном Антоновичем. В Калифорнии мама прожила последние сорок лет жизни. Антончик прекрасно играл на скрипке, виолончели, фортепиано и свободно владел несколькими языками. Но в Америке уже едва ли мог работать. Он все время скрывал свой возраст от мамы и лишь перед самой смертью признался, что ему исполнилось 100 лет. Я постоянно ездила навещать маму и тетю в Калифорнию. Они жили в одном доме, помогали друг другу. Я гостила у них по нескольку месяцев в году. Мой младший сын получил в США образование по IT-специальности. В последние годы мы с мамой были очень близки. В доме престарелых в Калифорнии я целые дни проводила с ней. Такую радость мы испытывали от простой беседы друг с другом, вспоминали наши детские песенки, гуляли по парку... Мама умерла в 2012 году, не дожив до своего столетия полгода. По завещанию мамы я перевезла ее прах в Стамбул и похоронила вместе с тетей Надей.

: 2594b169ef7d5eed2f9300cd9fb272b7.jpg (186.79 КБ) 423 просмотра

— Собирать сведения о жизненном пути Веры Холодной начали сразу после смерти актрисы. Тем не менее в ее судьбе остается много неясного. Какая память о Вере Холодной хранилась в вашей семье? Что вам рассказывали мама, тетя?

— Во времена моей молодости не принято было вспоминать старую Россию. Для стариков она все время связывалась с великой трагедией, вызывающей сердечную боль. Мама и тетя почти ничего не рассказывали. Вспоминая бабушку, мама всегда плакала. Она хоть и была малолетним ребенком, но хорошо помнила, как мама ее любила, обнимала, ласкала, называла нежно "Нонико". Вспоминала, как они с сестрой восхищались ее красотой, пышными нарядами. Помнила, что мама часто уезжала и они оставались с прабабушкой. Уже после революции 1917 года мама жила с отцом в Москве. Владимир Холодный был офицером царской армии и получил на полях Первой мировой войны серьезное ранение. В Москве он продолжал лечение и много времени проводил дома с Нонной. Мама вспоминала, как отец в своем кабинете сажал ее на колени, прихорашивал. Катал на мотоцикле по городу. Остался в ее памяти и такой эпизод: отец принес в дом новорожденного ребенка, сказав маме, что это ее сестричка. Надо полагать, к тому времени семья Холодных уже распадалась.

— Биографы Веры Холодной часто пишут, что ее дочь Нонна — приемная. Якобы роды первой дочери, Жени, подорвали здоровье актрисы, и врачи запретили ей рожать.

— Я в это не верю. В нашей семье никто никогда ничего подобного не говорил. А мама с тетей Женей были очень похожи друг на друга.

— По официальной версии, Вера Холодная умерла от тяжелой формы гриппа — испанки, вызвавшей воспаление легких. Однако смерть была столь внезапной, сопровождалась такими странными событиями, что выдвигались предположения об убийстве актрисы. Мотивы находились самые разнообразные...

— Мама напрямую не говорила об этом. Но в смерть от гриппа она вряд ли верила. Однажды дома друзья по гимназии поздравляли меня с днем рождения. И подарили прекрасные белые лилии. Мама как увидела их — тут же покраснела, вышла в другую комнату, заплакала. Мне сказала, что не может видеть эти цветы, просила убрать их на террасу. Меня тогда поразила ее реакция, а позднее я узнала, что, по одной из версий, Вера Холодная умерла от запаха отравленных белых лилий, поднесенных поклонником.

: IMG_20190723_164427-768x1024.jpg (158.97 КБ) 418 просмотров

— После Гражданской войны в Одессе осталась сестра Веры Холодной, Софья, которая стала балериной и всю жизнь собирала сведения о своей выдающейся сестре. Ваша мама поддерживала с ней связь?

— Мы знали, что у тети Нади есть сестра, но о ее судьбе нам ничего не было известно. А когда тетя Женя перебралась в Калифорнию, местная пресса раструбила, что приехала дочь знаменитой актрисы. Наверное, эта новость донеслась и до Софьи в Советском Союзе. Она стала переписываться с мамой и тетей, прислала маме бусы, оставшиеся от Веры Холодной. Благодаря Софье, тетя Женя несколько раз ездила в Россию. Бывала на месте старого кладбища в Одессе, где она, будучи 8-летней девочкой, хоронила свою маму. Могилу ей найти не удалось — старое кладбище давно снесли и превратили в городской парк. А моя мама так никогда и не вернулась на родину, не могла забыть расстрел отца. Я же не связываю трагические события революции с сегодняшним днем и в последние годы постоянно участвую в мероприятиях российского Генконсульства. Там-то меня и стали звать по фамилии бабушки, теперь все русские меня называют "Вера Холодная". Хотя в моем паспорте стоит фамилия по мужу — Гилберт.

— Вы любите кинематограф? Быть может, в детстве мечтали пойти по стопам бабушки?

— В школьные годы я часто выступала на сцене на рождественских елках, меня хвалили, но душа моя к актерскому искусству никогда не лежала. Однако театр в нашей семье любили. С мужем мы каждую неделю посещали Национальный театр на Таксиме. Там на огромной сцене ставили драматические спектакли, оперу, балет; приезжали на гастроли театры со всего мира, в том числе из России. В последние годы культурная жизнь здесь обеднела. Национальный театр переехал в другой район, в помещение с очень маленькой сценой, и потерял былую популярность.

— Ваши дети говорят по-русски?

— Моя свекровь-гречанка запрещала мне разговаривать с детьми по-русски. Для нее русский был языком Советского Союза, который она терпеть не могла. В доме мы общались на французском языке. Все же мои сыновья дружили с русскими детьми, участвовали в рождественских елках, читали русские стишки. Но когда пошли учиться в турецкую школу, русский язык стали забывать. Младший сын женился в Калифорнии на русской девушке, язык предков он знает хорошо. Старший сын двадцать лет прожил в Австрии, после чего женился на турчанке и вернулся в Стамбул. Русский язык он почти совсем забыл. Да и я начала вспоминать родной язык только в 2000-е годы — благодаря общению с людьми, приезжающими из России, общению с мамой в последние годы ее жизни. А читать по-русски до того я могла с большим трудом. Хотя мама постоянно читала русскую классику, пересказывала мне некоторые произведения. Благодаря ей в юности я полюбила Достоевского, но читала его на французском языке.

: IMG_20190723_220159.jpg (71.79 КБ) 415 просмотров

Русские Стамбула разных волн эмиграции отзываются о Вере Владимировне самыми добрыми словами, как о человеке, готовом помочь в любой ситуации. Сотрудникам российского Генконсульства она помогла составить книгу о старой русской эмиграции в Стамбуле и ее следах в современном городе. Она всегда помогает в Андреевской церкви. А когда ее сосед, турецкий писатель Орхан Памук, получил Нобелевскую премию по литературе, откликнулась на просьбу русских подруг организовать встречу с лауреатом. Пригласила писателя к себе домой, устроила чаепитие с беседой о литературе. Меня Вера Владимировна сопроводила на православное кладбище в Шишли, показала могилу своей мамы и другие русские захоронения. Семейный фотоархив Холодных я рассматривал, воспользовавшись любезным приглашением в гости. Живет Вера Владимировна в уютной квартире в старом районе города, почти на берегу Босфора. В гостиной на стене висят две подвески ручной работы, которые Нонна Холодная получила в качестве приза на балетном конкурсе в Софии. От мамы у Веры Владимировны сохранилось еще несколько старинных предметов: большой настенный термометр, настольные часы, российский герб в виде двуглавого орла. Интересно было разглядывать и другие материальные следы старой эмигрантской жизни: памятный медальон Битвы народов под Лейпцигом 1813 года, медный котелок с гвардейским знаком "За веру и верность", настенную тарелку со снегирем, подписанную Nekrassoff...На обратной стороне старинных фотографий написаны послания и пояснения: "Дорогим родным дяде и тете на память от любящей их Ольги Холодной. 1904 год"; ниже Нонна Холодная свою руку приложила: "В 1920 году в Харькове я была у них..." Хочу отметить, что сестры Евгения и Нонна Холодные действительно очень похожи друг на друга. А 10-летнюю Веру Владимировну не отличить от ее знаменитой бабушки в том же возрасте. Отец Веры Владимировны на всех групповых фотографиях вырезан ножницами — так ее мама старалась избавиться от воспоминаний о человеке, причинившем ей много горя. Хозяйка едва смогла найти одну-единственную фотографию отца...

: IMG_20190723_220242-1-756x1024.jpg (105.66 КБ) 412 просмотров

Вера Владимировна предложила выпить кофе на балконе. Пока варила ароматный напиток, рассказала, что от традиционного русского уклада у нее навсегда осталась потребность печь хлеб самой: "В доме хлеб должен быть домашний", — уверена Вера Владимировна. С балкона открывается живописный вид на Босфор и большую старую мечеть с минаретами. Двор дома — редкий в центре Стамбула уголок тишины и чистого воздуха, прикрытый раскидистыми ветвями пышных деревьев. "Мои дети выросли в этом дворе, — вспоминает Вера Владимировна. — Летом играли на траве, зимой лепили снеговика. Тогда снег в Стамбуле ложился каждый год, дети катались на лыжах и с ледяной горки на санках. Теперь у нас снег долго не держится, быстро тает". Вальяжно гуляющая внизу кошка заметила нас и стала карабкаться по дереву на балкон. Вера Владимировна любит животных и подкармливает маленьких городских бродяг. Кстати, по пути к дому на улице нам повстречался чудаковатый старик с палкой и большой собакой. Завидев Веру Владимировну, он радостно приветствовал ее: "Мерхаба!" Вера тоже с ним поздоровалась, а мне объяснила, что это "хороший человек, он за животными в нашем районе следит". Подкрепиться на балкон к Вере Владимировне прилетает и большая чайка. Правда, мое присутствие птицу явно смущало, она описывала круги в воздухе, так и не рискнув приземлиться. Хозяйка любит встречать на балконе рассветы. Солнце над Босфором поднимается под пение птиц и крики чаек. Там же, где-то за горизонтом, находится не такая уж и далекая Россия....

: Vera_Holodnaya_grand_daughter.jpg (66.03 КБ) 409 просмотров

Форум Замечательных Людей

Познавательно - Развлекательный