Американская королева - 6

"Она представляла себя в будущем принцессой цирка… которая… вышла за [отважного] юношу на летящей трапеции".

Отроческие прогнозы Джеки касательно собственного будущего

: _normal.jpg (248.39 КБ) 636 просмотров

7 января 1948 года Джеки проснулась знаменитой. Известный светский колумнист Игорь Кассини, писавший в херстовских газетах под псевдонимом Чолли Никербокер, назвал ее «королевой дебютанток 1947 года». В эпоху, когда «свет» еще имел значение, этот отзыв возвысил ее почти до уровня голливудской звезды. В своей статье, которая вышла в New York Journal American и которую позднее перепечатали другие херстовские издания по всей стране, Кассини описывал Джеки как «царственную брюнетку с классическими чертами лица и хрупкой, словно дрезденский фарфор, фигуркой. В ней есть достоинство, мягкость голоса и ум – всё, как и положено лидирующей дебютантке». Даже Кассини ввела в заблуждение эманация Окинклосса и Вассара, и он писал, что в Джеки безусловно чувствуется влияние «старой гвардии». В приватных беседах он подчеркивал, что обычно выбирал королевой одну из самых ярких и красивых дебютанток, но «в Джеки чувствовалось что-то особенное, какое-то скрытое изящество. Она казалась застенчивой и очень замкнутой и тем не менее сразу выделялась из толпы. Не могу подобрать точного слова для описания этой ее особенности: красота, шарм, харизма, стильность или все вместе. Как ни назови, это что-то в ней было».

: i-98711.jpg (40.7 КБ) 635 просмотров

Получив титул дебютантки года, Жаклин Бувье поднялась на совершенно новую высоту. После пьянящей атмосферы нью-йоркского сезона чисто женский Вассар казался душным и пуританским. Джеки все больше раздражало, что в колледже она лишь одна из многих. Она редко оставалась в Вассаре на выходные и вообще не ощущала себя частью его мира. После смерти Джеки, когда однокурсницы попытались собрать и записать воспоминания о студенческих годах, многие отмечали, что Джеки училась вместе с ними, но держала дистанцию. (Впрочем, одна женщина, едва знакомая с Джеки, с благодарностью вспомнила, как та одолжила ей конспекты по истории, чтобы она могла наверстать пропущенное по болезни.) Сверстники отмечали, что застенчивость и сдержанность Джеки не позволяли им сблизиться с нею. Рядом с кроватью у нее стояла фотография отца, но она никогда не рассказывала ни о нем, ни о своей семье и не принимала участия в обычных девчачьих разговорах про мальчиков, которые с удовольствием вели однокурсницы.
Но из любого правила есть исключения, и Джеки сделала исключение для Эдны Харрисон, Эллен Гейтс и Шерли Оукс, а остальным дала понять, что учиться на одном курсе не значит иметь общую жизнь. Юджиния Эйгьер, знакомая с Джеки через их общую подругу Шерли Оукс, писала: «Меня поразила придирчивость Джеки в выборе друзей. (Летом 1951 года Шерли и Юджиния вместе отправились в Европу и в Памплоне встретили на корриде Джеки и Ли.) Мне было предельно ясно, что Джеки хочет проводить время с Шерли, а не со мной». Шестью годами позже Джеки по невыясненным причинам вычеркнула Шерли из списка друзей. Попасть в ближний круг Джеки было нелегко: оказавшись там, ты мог претендовать на пожизненное членство, но, увы, тебя могли и исключить за какую-нибудь провинность, причем без обжалования.

: aef07348a47a46b370f63887ed0aa511.jpg (24.32 КБ) 610 просмотров

В июле – августе 1948-го Джеки впервые поехала в Европу, хотя обычно проводила это время с отцом. Как и все яркие события в ту пору жизни Джеки, это путешествие состоялось благодаря связям Окинклосса. Эдуард М. Фоли-младший, тогдашний заместитель министра финансов, дружил с Хьюди и Джанет, и две его падчерицы, которых Джеки уже знала, планировали поехать в Европу еще с одной подружкой. Фоли предложил Джеки присоединиться к ним, а практичная Джанет убедила холтонскую учительницу-латинистку сопровождать девушек в качестве компаньонки. Джеки написала Юше восторженное письмо, что собирается в Европу с «восхитительной» компаньонкой, которая позволит им делать все, что угодно. Юша встретился с ней в Париже и повел в ночной клуб, где Джеки сидела с совершенно «ошарашенным» видом; Париж показался ей полным блеска, шика и роскоши, и на сверхплановые затеи попросту не оставалось времени. Семь недель сплошной беготни по экскурсиям – Лондон, Париж, Прованс, Ривьера, Швейцария и Италия. Самое яркое впечатление Джеки – встреча с кумиром военных лет, Уинстоном Черчиллем, на приеме в саду Букингемского дворца. Джеки дважды стала в очередь, чтобы, трепеща от восторга, пожать руку великого человека. Следующие три года она бредила Европой, особенно Парижем. И жила мечтой сбежать из Вассара.

: Парижская ратуша 1950.jpg (148.04 КБ) 609 просмотров

«Джеки, – вспоминала Эллен Гейтс, – ужасно хотелось на втором курсе [1949–1950] уехать учиться за рубеж, как уезжали многие девочки». Они с Джеки вместе посещали занятия по истории искусств, жили в одном крыле общежития и планировали продолжить учебу в Сорбонне, на курсе колледжа Смита, но вместо этого Эллен выскочила замуж. По этому случаю Джеки написала шуточный стишок, предупреждая подругу, что та будет скучать по свободной студенческой жизни.
Характерно, что Джеки заручилась поддержкой влиятельного дяди Льюиса, который написал одному из профессоров колледжа Смита и порекомендовал включить Джеки в их парижскую группу: «Без сомнения, по сводке оценок Вы уже поняли, что у Джеки блестящие способности, к тому же она весьма и весьма привлекательна и на нее можно целиком и полностью положиться. Если Вы принимаете девушек из других колледжей, то лучшей кандидатуры не найдете». К весне 1949-го все формальности были улажены. В мае Джеки написала Юше, что начало лета собирается провести, порхая по свадьбам, а неделю-другую в июле – с отцом. На фотографиях в Social Spectator мы видим Джеки в костюме цыганки на ежегодной выставке-ярмарке в Ист-Хэмптоне, в сопровождении Черного Джека, одетого в безукоризненный светлый костюм. Без малого через месяц, 23 августа, Джеки уехала в Париж и вернуться планировала только через год.

: парижские автобусы 50-х.jpg (170.79 КБ) 606 просмотров

Сентябрь она провела в Гренобле, где студенты жили в семье обедневших аристократов и посещали языковые курсы при университете. В октябре перебралась в Париж, чтобы приступить к занятиям в Сорбонне. Вместе с двумя другими девушками ее поселили в аристократической французской семье, жившей в весьма стесненных обстоятельствах в доме 78 по Моцарт-авеню. Хозяева дома участвовали во французском Сопротивлении; граф де Ранти погиб в нацистском концлагере, а его вдова, графиня, хоть и держала служанку, любила сама готовить на всю ораву из семи человек: трех своих дочерей, включая разведенную двадцатитрехлетнюю Гислен с четырехлетним сыном, проказником Кристианом, самую младшую Клод, ровесницу Джеки, с которой она подружилась на всю жизнь, саму Джеки и еще двух американок.
В доме Ранти говорили только по-французски, и соотечественников Джеки видела редко. У нее, как обычно, имелись связи в высших кругах французского общества, и вскоре она уже блистала в свете. Из письма Юше: «Я веду двойную жизнь. Буквально на крыльях летаю отсюда [с Моцарт-авеню] в Сорбонну и в Рид-Холл [центр, где занимались американские студенты], не покидая прекрасный тихий серо-дождливый мирок, или, как горничная в выходной, наряжаюсь в меховое манто и модничаю в баре “Риц”». Начало занятий откладывалось, поэтому Джеки с головой погрузилась в парижскую жизнь. «Самое чудесное здесь, – писала она Юше, – театры, опера, балет, и всюду так легко попасть. Зимой можно каждый вечер куда-нибудь ходить, и все равно не пересмотришь все, что идет на сценических площадках». И это было только начало. «Думаю, дальше будет еще веселее. Поскольку я уже познакомилась с множеством парижан, зима обещает быть божественной».

: Гренобль.jpg (131.96 КБ) 601 просмотр

В рождественские каникулы Джеки побывала в Лондоне, навестила бывшую любовницу отца, Энн Плагг, и ее семью в роскошном особняке на Гамильтон-плейс. Вернувшись весной 1943-го в Англию, Энн волей-неволей помирилась с мужем и 4 ноября 1944 года родила ему близнецов – мальчика и девочку. По-видимому, Джеки считала их отцом Черного Джека, что подтверждает ее письмо от 6 января 1950 года: «Ты прав насчет близнецов». На это Джек Бувье 10 января ответил, что совершенно уверен в своем отцовстве. Однако он ошибался. Джеки, вероятно, думала, что пятилетние малыши – один смуглый и темноволосый, второй светленький – фактически на год старше, и знала, что отец обрадуется, если это его дети. Джеки определенно симпатизировала Энн, относилась к бывшей пассии Черного Джека с большой теплотой, ведь спустя пять лет, после короткого визита в Лондон, когда ей не удалось повидать Энн, она писала ей, что они с Ли никогда не забудут «чудесные деньки», когда наслаждались обществом жизнерадостной и красивой Энн. По словам Фрэнка, сына Энн, Джеки как-то раз летом обедала с ними в Канне, после того как покинула стены Сорбонны.

: Лондон в 1950-х годах.jpeg (57.29 КБ) 597 просмотров

В письме от 6 января Джеки изложила отцу свои планы на будущее. Черный Джек занервничал: «Ты пишешь, что следующим летом намерена поехать в Бельгию, а еще, может быть, в Ирландию и попутешествовать по Франции. Ты что же, вообще решила не возвращаться домой? Все-таки не мешало бы вернуться, написала бы книжку про путешествия… Не смейся… Тебе просто надо сесть за стол, и наверняка напишешь бестселлер». Он очень опасался, как бы Джеки не вздумала поехать в Европе на охоту, ведь дома во время скачек она травмировала позвоночник и какое-то время носила корсет. «Было бы роковой ошибкой поехать в Ирландии или во Франции на охоту, а потом из-за болей в спине возвращаться домой, – предостерегал он. – Ты еще успеешь там поохотиться, особенно если выйдешь за богатого парня…» Джеки к тому времени уже твердо решила не возвращаться в Вассар. Черный Джек уговаривал дочь отказаться от этого решения: «Возможно, тебя коробит при одной мысли о возвращении в этот чертов Вассар, как ты его называешь, но, наверное, быть студенткой последнего курса, которой есть что рассказать о путешествиях, не так уж плохо, как тебе кажется».
Во время рождественских каникул Джеки, кроме поездки к Энн в Лондон, предприняла путешествие по Австрии и Германии, которое в письмах к отцу и Юше описывала как «чудесное и потрясающее». Она ездила в вагонах второго и третьего класса и ночи напролет разговаривала со случайными попутчиками, слушая их истории. «Когда я ездила с Боу [Хелен Боудон], все было роскошно, но мы ничего не видели», – писала она Юше. В Вене советские солдаты чуть не арестовали Джеки за то, что она сфотографировала их казарму. Она своими глазами видела резиденцию Гитлера в Берхтесгадене и концлагерь Дахау. В письмах Джеки не решилась остановиться на впечатлении, какое произвел на нее Дахау, хотя и говорила об этом со своей ньюпортской подругой, Виви Стоукс, которая вышла за графа Креспи и жила в Риме. Виви пришла в ужас оттого, что Джеки вообще вздумала туда поехать, и дала такой комментарий: «Джеки хотела знать…».

: Вена.jpg (147.41 КБ) 592 просмотра

Вернувшись в Париж, Джеки выходила в свет с молодыми французами, знакомыми семьи Ранти, а в ответ на предостережения из дома не выскакивать замуж за какого-нибудь графа, ответила, что пока ни с одним не познакомилась.
Однако весной 1950-го она познакомилась аж с несколькими графами, одного из которых стоит упомянуть особо. Через родственников ньюпортских Уайтхаусов Джеки вскоре после приезда познакомилась с молодым экстравагантным графом Полем де Гане, младшим из четырех франко-аргентинских братьев, богатых аристократов, владельцев роскошного замка Куранс в тридцати пяти милях к югу от Парижа. Вот что вспоминает сам граф: «Меня представила Джеки моя кузина Кико Бамберг, которая знала ее по Род-Айленду. Я тогда тоже учился в Сорбонне, мы часто вместе ходили на лекции или встречались за кофе в «Бальтазаре» неподалеку от Сорбонны. Поскольку мы часто виделись, то быстро подружились, я брал Джеки с собой на вечеринки, по выходным она приезжала погостить к нам за город. Джеки познакомилась со многими моими друзьями. Ее все любили и постоянно приглашали на балы, которых тогда было очень много». Будущая помощница Джеки в Белом доме Летиция Болдридж, в ту пору работавшая в посольстве США в Париже, описывала Поля как «поклонника Джеки», а Деми Гейтс даже утверждал, что Джеки влюбилась в Поля как кошка. Поль тоже был весьма увлечен: «Джеки – личность исключительная. Она обладала превосходным чувством юмора и отпускала забавные замечания по поводу всего, что видела. О людях говорила доброжелательно… и всегда, всегда смеялась… большая оптимистка. Она наслаждалась жизнью, была открыта красоте и всему новому, что встречалось на пути. Иногда проходишь мимо тех или иных вещей, не обращая внимания, а Джеки была не такой, она все подмечала».
Появившись в свете с молодым графом де Гане, Джеки сразу стала пользоваться успехом. «Мы с нею регулярно ходили на вечеринки, ведь я получал массу приглашений. Потом ее приглашали снова и снова – хорошенькая, очаровательная американка, прекрасно говорившая по-французски. Джеки старалась произвести впечатление, поэтому все были рады видеть ее, а поскольку вечеринки и приемы устраивали часто, приглашения сыпались как из рога изобилия». На пасхальные каникулы они уехали в Мадрид и вместе наведались в Толедо. Де Гане, принадлежавший к международной элите, виделся с Джеки и после ее отъезда из Парижа: «Мы продолжали общаться и до конца ее дней оставались добрыми друзьями. Позднее я стал меньше бывать в Штатах, и виделись мы нечасто».

: i-98646.jpg (33.3 КБ) 589 просмотров

Впрочем, для будущего Джеки как хозяйки Белого дома важнее оказалась другая встреча. Вассарская однокурсница Джесси Вуд, знакомая еще по Ньюпорту, ввела Джеки в весьма интересный кружок, сложившийся вокруг ее матери, писательницы Луизы (Лулу) де Вильморен. Луиза знала всех и вся, и каждый стремился получить приглашение на приемы, которые она давала в своем замке Веррьер. Как писал один из биографов Вильморен: «Любая значительная персона почитала за честь хотя бы раз побывать в ее поместье». О ее доме он же рассказывал так: «Голубая гостиная – помещение с эркером – освещалась четырьмя окнами и название свое получила благодаря штофным обоям на стенах, голубым с белыми цветами, и таким же шторам на окнах. У каждого окна стояла банкетка, а между окнами – изящные диванчики, мягкие кресла-бержер и стулья в стиле Людовика XVI. На резных столиках черного дерева, инкрустированных бело-голубым японским фарфором, располагались картины друзей Луизы, ее коллекция малахита, серебряные птицы и подсвечники с горящими свечами. На стенах – фамильные портреты и огромное полотно, изображающее Людовика XIV верхом на коне. О политике здесь не говорили, зато сыпали шутками, а шампанское и изысканное вино лились рекой. Луиза любила ужинать при свечах, иногда читала вслух свои стихи. Еда была превосходной, атмосфера – расслабленной. Луиза приглашала балетных танцовщиков, художников, писателей, чудаковатых зарубежных миллионеров, киномагнатов, известных режиссеров и лишь очень редко политиков».

: Луи Маль, Жанна Моро и Луиза де Вильморен.jpg (62.15 КБ) 583 просмотра

На ее приемах бывали такие знаменитости, как Орсон Уэллс, Али Хан и Рита Хейуорт, Памела Черчилль (позднее Гарриман), Эли де Ротшильд, Жан Кокто, Макс Офюльс, Рене Клер, Жан Ануй, Бернар Бюффе. Совсем недавно Лулу была любовницей британского посла, Даффа Купера, а в скором времени станет любовницей Андре Мальро, которого Джеки принимала у себя, уже будучи хозяйкой Белого дома. По приглашению Джесси Джеки часто проводила здесь весь уик-энд. При своей наблюдательности она буквально впитывала все детали этих легкомысленных вечеров и позднее, много лет спустя, применила сей опыт на практике, в Белом доме.

: Луиза де Вильморен.jpg (24.08 КБ) 586 просмотров

Джеки приехала в Париж как раз тогда, когда великосветская жизнь бурно била ключом после долгого затишья военных лет, когда везде, по словам Гане, давали «балы, сплошные балы», иногда в их подготовке участвовали такие художники, как Кристиан Берар, вхожий в кружок Лулу. Как писал князь Жан-Луи де Фосиньи-Люсенж, «еще никогда со времен Просвещения аристократия не была так близка с художниками и артистами». Граф Этьен де Бомон с размахом готовился к костюмированным балам и даже устраивал с гостями репетиции. На его Королевском балу в январе 1949 года эскизы костюмов делали профессиональные художники, такие как Жан Кокто и Мари Лорансен, а шили их знаменитые модные дома, например Диор и Шанель. Мать Поля, графиня де Гане, появилась на балу в костюме императрицы Жозефины, который сшил для нее прославленный кутюрье Жак Фат, а Вайолет Трефьюзис (двоюродная бабушка Камиллы Паркер-Боулз) – в костюме королевы Виктории, утверждая (ошибочно), что является потомком королевы, поскольку у ее матери, Элис Кеппел, якобы был роман со старшим сыном Виктории, Эдуардом VII.

: Этьен де Бомон.jpg (38.75 КБ) 580 просмотров

В Париже веселились все, независимо от социального статуса; в тот год туда впервые после войны хлынули американцы, которых привлекали дешевые рестораны, магазины и развлечения. Под влиянием Америки возник так называемый «коктейльный час» – с шести до восьми тридцати; в баре «Риц», столь любимом Джеки, бармен славился своими коктейлями на основе шампанского. Для тех, кто понимал по-французски, парижские театры осенью 1949 года могли предложить огромный выбор спектаклей. Балет Монте-Карло, привезенный в Париж маркизом де Куэвасом (отцом Элизабет де Куэвас, подруги и сверстницы Джеки), открыл сезон выступлениями Тамары Тумановой и Розеллы Хайтауэр. Марлон Брандо был завсегдатаем парижского ночного клуба «Ле бёф сюр ле туа», где выступали Жюльет Греко и Эрта Китт, а на сцене знаменитого кабаре «Фоли-Бержер» вновь блистала Жозефина Бейкер. Парижские ночные клубы поражали своим многообразием: пародисты в роскошных женских платьях в «Карусели», гомосексуалисты и лесбиянки в «Ля ви ан роз», русские клубы с икрой и цыганскими скрипачами, неформальные джаз-клубы на левом берегу Сены. У Джеки, естественно, были знакомые и в посольстве. Посол США во Франции Дэвид Брюс и его очаровательная жена Эванджелина впоследствии часто бывали у Джеки в Белом доме, а управляющая ее делами Летиция Болдридж, как уже упоминалось, в ту пору работала в посольстве.

: Ritz.jpg (197.08 КБ) 577 просмотров

16 июня закончились экзамены, и Джеки продолжила активную светскую жизнь в Европе, посетив вечеринку, устроенную в Лондоне по случаю девятнадцатилетия ее вассарской однокурсницы Шерли Оукс, после чего 22 июня вернулась в Париж и встретилась с Юшей на аэродроме Орли. Две недели они колесили по Парижу, посетили Лувр, Эйфелеву башню, гуляли по набережным Сены, где, по словам Джеки, она любила сидеть, копируя полотна импрессионистов, создавая свои версии картин Моне, Мане, Дега и даже Пикассо. Они побывали в Булонском лесу, в Тюильри, обедали и ужинали в фешенебельных ресторанах. Джеки познакомила Юшу со своими друзьями, которые не уехали на лето из Парижа, в частности с Соланж Батсель. Эта подруга Клод де Ранти училась в Штатах, закончила Беннингтон и занималась в Париже адвокатской практикой; Джеки до конца жизни сохранила с нею теплые отношения. Соланж и Юша вместе отправились на юг Франции, где в Сен-Жан-де-Люсе к ним в конце концов присоединились Джеки и Клод.
Несколько дней на юге Джеки провела одна, в семье французских аристократов, потом в Лионе встретилась с Клод. Они вместе продолжили путешествие, осматривали достопримечательности и останавливались у друзей и родни Клод, пока не добрались до Сен-Жан-де-Люса, где их общий друг Гордон Кунс арендовал замок Борда-Берри. Он собрал у себя группу друзей. Кроме Джеки, Юши и Соланж у него остановился сын Дианы Вриланд, Фрекки, приехавший из Памплоны. По соседству в Испании гостил и брат Эллен Гейтс, Деми: «Я пересек границу, чтобы повидать друзей, и по уши влюбился в Джеки. В Сен-Жан-де-Люсе был летний ночной клуб – музыка скрипок и все такое. Романтика, одним словом. Я просто не мог не влюбиться». Да, лето выдалось поистине романтичное. Юша влюбился в Соланж. Джеки и Клод отвезли парочку в Бордо, сами же по дороге в Париж продолжили осмотр достопримечательностей, а позже вернулся в Париж и Юша.

: Сен-Жан-де-Люз.jpg (47.77 КБ) 565 просмотров

Джеки провела за границей уже больше года и по-прежнему оттягивала возвращение домой к старой жизни. В августе они с Юшей запланировали путешествие по Ирландии, Шотландии и некоторым районам Англии и начать решили с дублинского конноспортивного праздника. «Надеюсь, ты согласишься, – писала Джеки Юше в мае, – я хочу остаться здесь как можно дольше, потому что торчать целый месяц в Ньюпорте ужасно скучно…». В Дублин они приехали, когда праздник уже подходил к концу, но свободных мест в гостиницах не было, и остановиться оказалось негде. Тогда они позвонили другу Льюисов, отцу Леонарду, но «старческий голос сообщил, что тот в отъезде». Однако Джеки была верна себе, позвонила в посольство, и очередной окинклоссовский друг нашел для них «комнатку в прелестном маленьком отеле». На следующее утро объявился отец Леонард, с тремя коробками конфет для Джеки и сигаретами для Юши, и повез их на экскурсию по георгианскому Дублину. Они покатались верхом в Феникс-парке, пообедали в посольстве и дальше осматривали достопримечательности уже на посольской машине. Потом шофер отвез их в театр, а по окончании спектакля – по собственной инициативе – в паб. Когда паб закрылся, хозяин провел их в подвал, позволил откупорить бочонки с «Гиннессом» и посмотреть, как струя темной жидкости бьет в воздух, и пел гостям ирландские народные песни. Отец Леонард, не чуравшийся мирской жизни, пригласил Джеки и Юшу в фешенебельный французский ресторан, где работал прославленный шеф-повар, а его набожный, но симпатичный коллега пригласил их вместе с ним посетить в Англии святая святых дяди Льюиса, Строберри-Хилл – знаменитую готическую виллу писателя Хораса Уолпола.

: Строуберри Хилл Хаус.jpg (114.25 КБ) 563 просмотра

phpBB [media]

Тем же утром они посетили премьер-министра Патрика Костелло, который подарил им семь книг об Ирландии, подписав их на память. Весь день Джеки и Юша колесили по городу, а вечером отправились в театр смотреть «Дилемму врача» Бернарда Шоу. Осматривая литературный и георгианский Дублин, Джеки без устали восхищалась изысканной лепниной интерьеров и изящными дверьми. Затем они на три дня взяли у владельца отеля машину и поехали в Лимерик, где пили чай у Нелли Кёртен, давней кухарки Окинклоссов, а еще посетили Килларни и Корк. По словам Юши, Джеки знала об ирландских корнях семейства Ли и гордилась ирландской кровью не меньше, чем французской. Отец Леонард предупреждал их, что иностранцам трудно противостоять очарованию Ирландии, так и случилось, Джеки и Юша уезжать не хотели. И все же уехали. В Шотландию. За ними хвостом следовал влюбленный по уши Деми Гейтс, которому Джеки оставляла ехидные и обманчивые записки. Джеки наряжала Юшу в костюм Шерлока Холмса, заставила примерить килт в цветах Стюартов. Они объездили все достопримечательности, особенно Джеки понравились старинные замки, посетили Эдинбург и Стерлинг, потом вернулись в Лондон, где побывали в Тауэре и Виндзорском замке. Тогда Джеки и во сне не снилось, что уже совсем скоро ее пригласят на чаепитие к королеве в этот самый Виндзорский замок и на обед в Букингемский дворец.

: Стерлинг.jpg (214.58 КБ) 559 просмотров

Домой Джеки и Юша отплыли на лайнере «Либерте». Теперь, когда ее кругозор значительно расширился, Джеки, к неудовольствию отца, твердо решила не возвращаться в Вассар и подала документы в Университет Джорджа Вашингтона. Поклонники почти до дыр затерли подпись Джеки в вассарской книге учета студентов так же, как тысячи паломников до блеска отполировали палец статуи св. Петра в Риме. Это единственное свидетельство пребывания Джеки в Вассаре, поскольку к 1975 году ее личное дело куда-то исчезло. Все документы учащихся хранятся в подвалах учебного заведения под присмотром архивариуса. Вряд ли личное дело потеряли или выбросили. Как говорит президент Вассара Франсес Фергюссон: «Мы храним память вечно». Ходили слухи, что личное дело исчезло еще в 1960 году, когда Кеннеди выдвинул свою кандидатуру на пост президента. Может быть, Джеки считала постыдным тот факт, что не закончила курс Вассара? Она никогда не скрывала, что ей там не нравилось, и, возможно, винила скорее колледж, а не себя. На встречи выпускников не ходила, по обыкновению раз и навсегда отвернувшись от прошлого.

: i-98708.jpg (80.42 КБ) 556 просмотров

Черный Джек расстроился еще и потому, что Джеки решила вернуться под крышу Окинклоссов, он-то надеялся, что дочка будет жить с ним и работать в его фирме. Мало того что Джеки поселилась в Мерривуде, Джанет еще и убедила ее участвовать в ежегодном конкурсе журнала Vogue – «При де Пари». В качестве награды победителю предлагалось полгода поработать младшим редактором в парижском офисе журнала и полгода – в нью-йоркском.
Анкета участницы конкурса демонстрирует, как Джеки тогда видела себя и свое место в мире: «Что касается внешности, то я высокая, волосы каштановые, лицо квадратное, а глаза расставлены так широко, что очки приходится делать на заказ и на это уходит целых три недели. Фигура у меня не точеная, но я могу выглядеть худой, если правильно подберу одежду. Тешу себя надеждой, что временами мне удается выйти из дома одетой как парижанка или хотя бы как бледная копия парижской модницы, но зачастую мама догоняет меня и сообщает, что у меня скособочен шов на чулке или пуговица держится на честном слове, а это, как я понимаю, Смертный Грех».
На вопрос анкеты, с какими тремя мужчинами она хотела бы познакомиться, Джеки назвала Шарля Бодлера, Оскара Уайльда и русского антрепренера Сергея Дягилева. Необычный выбор для двадцатилетней американки из хорошей семьи. О Бодлере и Уайльде она написала: «Оба они были поэты и идеалисты, умели красиво преподнести собственную греховность и все еще верили в некую высшую силу». Дягилев восхищал ее умением представить взаимодействие разных искусств и культур Востока и Запада, талантом выбирать лучших из лучших и создавать шедевр, пусть и эфемерный. Джеки писала: «Будь я главным художественным руководителем двадцатого века и наблюдай за всем из кресла, висящего в пространстве, я бы руководствовалась их теориями, на их стихи писались бы музыка и картины, ставились бы балеты».

: 8571c9f2cd74eb21ab955d6e84952b0c.jpg (71.39 КБ) 553 просмотра

Ее предпочтения в одежде очень показательны, поскольку соответствуют избранному образу жизни: серый костюм как униформа для путешествий, походов по магазинам, обедов и посещений выставок; дополненный бархатной шляпкой с вуалью и большой меховой муфтой, он подходил для коктейлей и для «непарадных» вечеров в городе. Клетчатое платье без рукавов в сочетании с черной водолазкой, купленной к серому костюму, вполне подходило для воскресного вечера в колледже и последующего ужина в городе или для поездки на воскресный обед к родным за город. В черном топе и оранжевой юбке из тафты Джеки после футбольных матчей ходила на танцы в студенческих общежитиях, куда мальчики приходили одетые как попало, а еще в театры и на танцы в городе. Джеки считала, что в журналах раздел моды для мужчин на самом деле предназначен для женщин: «По-моему, любая женщина с удовольствием прочитает, как должен одеваться мужчина, поскольку ей хочется внести разнообразие в гардероб мужа, но она не знает, как это сделать, и не может придумать ничего, кроме светло-синего габардинового костюма и галстука ручной работы…»

: e552cf4c59ac76e364f175ea57ef800c.jpg (57.12 КБ) 550 просмотров

Для рекламы мужского парфюма Джеки тоже придумала провокативный прием: «Прошли те времена, когда парфюм воздействовал лишь на обонятельные рецепторы мужчин. Настала эра рекламы, насыщенной прилагательными. Почему бы не процитировать стихи? Ведь парфюм похож на вино. Обе жидкости, воздействуя на близко связанные органы вкуса и обоняния, пьянят нас, и в литературе вино всегда очень привлекательно». По ее замыслу, следовало разместить флаконы в стойке для винных бутылок и снабдить их этикетками в таком же духе. Наиболее эффективное решение – черно-белая фотография, где черная глубина секций подчеркивает игру света на хрустале флаконов. В правой части рекламного разворота – тоже на черном фоне – россыпь цветочных лепестков, хрустальный бокал на тонкой ножке и размытый силуэт женщины (длинная шея, сережка… рука), наливающей в бокал парфюм.
Vogue отнесся к идеям Джеки с энтузиазмом, и 25 апреля 1951 года Мэри Кэмпбелл, ответственная за конкурс «При де Пари», написала Джеки письмо, поздравив ее с выходом в финал и пригласив в числе других финалистов в Нью-Йорк, где, в частности, планировался ужин с главным редактором Эдной Вулман Чейз – 10 мая в клубе Космополитан. В ответ Джеки телеграфировала, что девятого, десятого и одиннадцатого сдает экзамены и потому приехать не сможет. «Я ужасно рада, что вышла в финал, и надеюсь, вы меня не дисквалифицируете». На следующий день Мэри Кэмпбелл в свою очередь написала Джеки и просила в течение ближайших двух недель прилететь в Нью-Йорк, в любой день, когда ей будет удобно. «Мы все сочли ваш проект одним из самых интересных, так что вы поймете наше желание увидеться с автором». Джеки прилетела в Нью-Йорк 3 мая и встретилась с мисс Кэмпбелл за ланчем. Встреча прошла успешно, и 15 мая 1951 года миссис Чейз письмом известила Джеки, что она получила первый приз, обойдя 1280 конкурсанток из 225 колледжей США. 18 мая Джеки, вне себя от радости, телеграфирует: «Поверить не могу, что выиграла. Буду в Нью-Йорке весь понедельник, можно ли встретиться? Позвоню утром».

: bff627c9f19bc89210eb728fb502584d.jpg (34.62 КБ) 547 просмотров

В понедельник 21 мая она встретилась с Мэри Кэмпбелл, заполнила анкету и сфотографировалась. Как ближайшую родственницу – на случай экстренной необходимости – указала мать, а в качестве постоянного адреса – Мерривуд, добавив, что проживает в штате Виргиния с 1942 года.
Почти сразу после подписания контракта с Vogue Джеки 7 июня 1951 года снова отправилась в Европу, на сей раз вместе с сестрой на борту «Куин Элизабет» (третьим классом, откуда они ежедневно сбегали в первый). Путешествие было подарком Окинклоссов Ли по случаю окончания школы, как она выразилась, «за то, что я выдержала три года в школе мисс Портер, где единственной отдушиной была преподавательница истории искусств, мисс Сара Макленнан». Ли увлекалась итальянским Возрождением. В пятнадцать лет она написала восторженное письмо знаменитому искусствоведу Бернарду Беренсону, тот ответил, и теперь ей хотелось встретиться с ним во Флоренции. В благодарность Джанет и дяде Хьюди, который спонсировал поездку и повсюду обеспечил их рекомендациями, сестры написали отчет о путешествии, под названием «Особенное лето», а Джеки снабдила его иллюстрациями.
В Лондоне они посетили коктейль, устроенный подругой Джанет, Джейн дю Буле, которая вышла за англичанина, Гая дю Буле, и за пятьсот фунтов стала счастливой обладательницей машины «хилман-минкс»; на этой самой машине сестры Бувье поехали в Париж, а оттуда в Пуатье, где проходил военную службу Поль де Гане. Появление двух очаровательных девушек в сарафанах без бретелей прямо на армейских учениях вызвало бурный восторг среди военных. «Твои приятельницы просто супер, – сказал Полю его командир. – Ты помолвлен?» На что Гане в шутку ответил: «Так точно, господин лейтенант, сразу с обеими».

«Особенное лето»

: i-98706.jpg (50.05 КБ) 544 просмотра

: i-98707.jpg (65.51 КБ) 544 просмотра

Джеки и Ли пересекли границу с Испанией и направились в Памплону на праздник св. Фермина, когда по улицам гонят быков; начитавшись Хемингуэя, не раз воспевавшего Памплону, туда стекаются толпы молодых американцев. В отчете девушки записали, что встали в половине шестого утра, чтобы занять хорошие места, сообща со своим громогласным приятелем, Эйсом Уильямсом, который декламировал отрывки из «Смерти после полудня» и из любимой Джеки «Фиесты». Там же, в Памплоне, одна из приятельниц Джанет случайно стала свидетельницей фурора, произведенного Джеки на корриде. «Кто-то опрокинул на нее бурдюк с вином, – вспоминала баронесса Трампингтон, – и юбка стала прозрачной. Один из присутствующих отпустил по этому поводу сальную шуточку, другой встал на ее защиту, завязалась драка». В Памплоне находились также Шерли Оукс, у которой Джеки гостила на Пасху, и еще двое друзей – Майк Форрестол, позднее работавший при Кеннеди в Белом доме, и Эд Так. Джеки и Ли любили подразнить мужчин, к примеру, договорились с Майком и Эдом о встрече, а когда наутро молодые люди к назначенному часу приехали в отель, оказалось, что сестры уехали в половине девятого.

: Памплона.jpg (165.03 КБ) 541 просмотр

Форум Замечательных Людей

Познавательно - Развлекательный