Предложение по фонографу
Одна моя знакомая, мисс Арабелла Гольдман, которая мне очень нравилась и за которой я усиленно ухаживал, сообщила мне однажды, что ей очень бы хотелось видеть и послушать фонограф, и этого было для меня достаточно, чтобы тотчас написать одному моему другу в Нью-Йорке, прося его прислать мне по службе или за деньги этот инструмент. Моё желание было вскоре исполнено и он был мне доставлен вместе со счётом для уплаты 25 фунтов стерлингов. Между тем я человек далеко небогатый и особенно последнее время находился в очень стеснённых обстоятельствах. Сознаюсь, что я её обманывал насчёт моих денежных средств, не желая развеять её иллюзий о нашем будущем и боясь её отца, который, сам будучи богат, мог поставить препятствием к нашему браку печальное состояние моего кошелька. Как только прибыл мой фонограф, я тотчас же поспешил отправиться к Гольдманам, чтобы показать им его и объяснить Арабелле его употребление.
Вся семья была очень заинтересована этим новым изобретением и пригласила меня к обеду, после которого я должен был показывать мой фонограф пришедшим к ним гостям. Словом, я оказался героем вечера и, возвращаясь потом домой, возбуждённый моим успехом, а также и выпитым там вином, я сознавал, что мне никогда не представится более удобного случая сделать предложение избраннице моего сердца. Я почти всю ночь не спал, обдумывая слова моего объяснения в любви, и отыскивая способ переговорить с нею наедине без посторонних, как вдруг осенила меня благая мысль объясниться с нею по фонографу. Я бы мог, сидя один в своей комнате, сочинить свою речь, а фонограф передал бы звуки моего голоса тем самым тоном и выражением, с каким бы я их произносил...
Встав довольно рано на другое утро, я сочинил своё предложение, затем установил фонограф и проговорил в него следующее:
"Дорогая Арабелла! Не удивляйтесь моей фамильярности. Уже несколько месяцев, как я мысленно называл вас этим именем, хотя не дерзал до сих пор произносить его перед Вами. Неужели Вы не заметили в глазах моих ту пылкую страсть, которая должна рано или поздно прорвать все препоны холодного приличия. Я не в силах более скрывать моей любви, теперь моя участь в Ваших руках, отвечайте, отвечайте скорее, каждая минута, отдаляющая Ваше решение, заставляет меня страдать невыносимо. Ответьте, Бога ради, благосклонно на мольбу преданного Вам
Адриана Айдельмана. Как залог моей вечной любви, я мысленно запечатлеваю эти поцелуи на нежной Вашей ручке."
Тут я произвёл три звука поцелуев, которые были верно переданы фонографом. Кончив с этим, оставалось только написать мисс Гольдман маленькую записочку, прося её взять в свою комнату фонограф, прослушать его и как можно скорее дать ответ, но пока я доставал принадлежности для письма, пришла ко мне хозяйка и объявила мне, что меня ожидает внизу прачка, которая говорит, что не уйдёт, пока я не заплачу ей то, что я ей должен. Я стал извиняться перед хозяйкой, упрашивая её как-нибудь умилостивить назойливую прачку и, по счастью для меня, раздался в эту минуту звонок, отозвавший хозяйку куда-то по делу. После её ухода я поспешил написать мю записку, затем завернул свой фонограф и, вместе с запиской, отправил его через лакея к Гольдманам. Узнав потом от него, чтоб барышня была дома, я стал в нетерпении ходит по улице, ожидая от неё ответа. Наконец, после целого часа ожидания мне вернули фонограф, и я, с трепещущим сердцем, стал его устанавливать, соединять гальваническую батарею и приводить в действие восковой цилиндр.
Прежде всего послышался мой голос, затем последовал маленький перерыв, я с трудом удерживал сильное биение сердца и напрягал все свои силы, чтобы уловить нежный звук серебристого голоса Арабеллы. Но что это, это не её голос, кто же это говорит?
"Послушайте, мистер Айдельман, пришла к вам прачка, и говорит, что она не уйдёт, пока не получит от вас тех денег, которые вы ей должны".
Услыхав это, я с ужасом заметил, что я, проговорив своё предложение, по ошибке не остановил действия фонографа, и он точнейшим образом воспроизвёл весь мой разговор с моей хозяйкой; я в отчаянии сидел и слушал, как фонограф разоблачает все сокровенные мои тайны: "Милая мистрис Петкинс!" "Нечего, нечего меня задабривать", - грубо возражает другой голос. "Если вы честный человек, то вы мне сейчас же отдадите деньги, чтобы я могла отпустить эту женщину".
"Но право же я не в состоянии этого сделать, я, к сожалению, ещё не получил денег, которых ожидал, но через несколько дней я уже буду в состоянии с вами расплатиться. Если вы будете так любезны заплатить прачке и записать это в ваш счёт, то это было бы для меня большим одолжением". Затем раздался пронзительный голос, слышный даже в фонографе: "Ну нет, я того не сделаю, я уже эти три последние месяца вас даром содержала и не видела от вас не единой копейки; я заплатила с провоз по железной дороге вашего, как бишь его, фонографа, что ли, и всё, что я за это получила, это только обещание, что вы мне через несколько дней заплатите, мне это наконец надоело, я этого больше не потерплю. Если есть ещё на свете какой-нибудь закон для защиты слабой, бедной женщины, то я к нему прибегну, можете быть уверены". "Мистрис Петкинс, выслушайте меня, прошу вас, я вам поведаю свою тайну, я помолвлен с одной очень богатой девушкой в околотке, и если вы только согласны немного подождать, то я вам заплачу сполна всё, что я вам должен, и ещё вдобавок сделаю вам ценный подарок, если же вы поднимете историю, то вы не получите от меня ни копейки".
Здесь разговор наш был прерван и затем раздался отчётливый голос Арабеллы:
"Дорогой мистер Айдельман, позвольте мне вас поздравить с помолвкой с богатой девушкой, мне очень любопытно узнать её имя, не приведёте ли вы её к нам и не представите ли нам её. Ваше предложение на мне жениться был, разумеется, только шутка, но я вам это прощаю с условием, что вы уговорите вашу невесту принять меня в число её дружек на её свадьбе. Если вы это сделаете, то я останусь, как всегда, вашим преданным другом Арабеллой Гольдман". Тут голос прервался и послышался в фонографе какой-то сдавленный звук как бы сдерживаемого смеха.
Это была последняя капля, переполнившая чашу. Я схватил злосчастную машину, швырнул её на пол, растоптал её ногами, причём кислота гальванической баттареи разлилась и попортила ковёр моей хозяйки. На другой день после этого я исчез, и мои кредиторы напрасно бы стали меня разыскивать, они бы никогда меня не нашли...
