Крымская война доктора Пирогова

Хотела сразу добавить этот материал в очень большую и подробную тему Евдокии
о Крымской войне, но поняла, что он заслуживает отдельного внимания. Сегодня я расскажу об участии медиков в Крымской войне, и в том числе о подвиге доктора Николая Ивановича Пирогова, а по иному его участие в войне назвать нельзя.
В истории российской медицины нет имени более знаменитого, чем Николай Пирогов. Этот сугубо мирный человек принял участие в четырех войнах. Ему, хирургу от Бога, были обязаны своим спасением тысячи русских солдат и моряков.

Участие Н.И.Пирогова в Крымской войне 1853-1856 гг. -это один из самых ярких и плодотворных периодов врачебной и организаторской деятельности гениального ученого, хирурга, творца военно-полевой хирургии и основателя отечественного Общества Красного Креста.
В это время к Севастополю было приковано внимание не только всей России, но и мировой общественности.
«В ту незабвенную эпоху каждое сердце в Петербурге билось сильнее и тревожнее, ожидая результата битвы при Инкермане», — вспоминал Н.И.Пирогов спустя двадцать лет. События в Крыму глубоко волновали Николая Ивановича и он настойчиво просит разрешения отправиться на театр военных действий, чтобы «употребить свои силы и познания для пользы армии на боевом поле».

Что же побудило ученого, прославленного хирурга, доктора медицины, автора ряда научных трудов, известных всему миру, изъявить желание ехать в осажденный, истекающий кровью Севастополь?
Известно, что Н.И.Пирогов с молодых лет отличался верным и самоотверженным служением высоким принципам и идеалам, а его размышления о цели жизни, о долге врача и человека были проникнуты высокой нравственностью, гражданственностью, гуманностью и глубоким чувством патриотизма.
Его жизненное кредо определялось в содержании одного из писем жене из осажденного Севастополя: «Мы живем на земле не для себя только, вспомни, что пред нами разыгрывается великая драма, последствия которой отзовутся, может быть, чрез целые столетия; грешно, сложив руки, быть одним только праздным зрителем, кому Бог дал хоть какую-нибудь возможность участвовать в ней… Тому, у кого не остыло еще сердце для высокого и святого, нельзя смотреть на все, что делается вокруг нас, смотреть односторонним эгоистическим взглядом…».

В октябре 1854 г. Н.И.Пирогов в сопровождении врачей А.Л.Обермиллера, В.С.Сохраничева и фельдшера И.Калашникова выехал в действующую армию.
Из 349 огненных дней героической обороны города ученый провел в Крыму 282 дня. Впоследствии, в своём труде «Начала общей военно-полевой хирургии» он писал: «Я никогда не забуду моего первого въезда в Севастополь. Это было в позднюю осень в ноябре 1854 года. Вся дорога от Бахчисарая на протяжении 30 верст была загромождена транспортами раненых, орудий и фуража. Дождь лил, как из ведра, больные и между ними ампутированные лежали по-двое и по-трое на подводе, стонали и дрожали от сырости; и люди и животные едва двигались в грязи по колено; слышались вопли раненых и карканье хищных птиц, и крики измученных погонщиков, и отдаленный гул севастопольских пушек. Поневоле приходилось задуматься о предстоящей судьбе наших больных. Предчувствие было неутешительно. Оно и сбылось».

Первое знакомство с обстановкой в госпитале и на перевязочных пунктах поразило ученого.
Условия были ужасные.
Раненые лежали вперемешку с тифозными больными, только что прооперированные рядом с гангренозными.
Не хватало буквально всего: и врачей, и перевязочных материалов, и коек. И Пирогов «целых 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать тех, которым операции необходимо было делать после битвы, а с тех пор прошло уже 2-3 недели».

Перед Николаем Ивановичем вставало множество сложнейших, требующих рационального, неотложного решения проблем, касающихся организации и тактики медицинской службы в конкретных условиях осажденного города.
Ученый умел быстро находить главное в самой сложной обстановке.
Будучи независимым от госпитального начальства всех рангов, он принялся наводить порядок, проявив себя не только как блестящий хирург, но и талантливый организатор и администратор медико-санитарного обеспечения боевых действий войск.
Его заслуга состоит в том, что новым по тому времени видам вооружения и особенностям тактики военных действий в условиях длительной осады города, он сумел найти и противопоставить соответствующие формы организации и тактики военно-медицинской службы.
Это дало возможность отечественной медицине выполнить тяжелейшую задачу обеспечения медицинской помощью войск и населения осажденного Севастополя.

Н.И.Пирогов писал:
«Я убежден из опыта, что к достижению благих результатов в военно-полевых госпиталях необходима не столько научная хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учрежденная администрация» .
Он подчеркивал, что никакие, даже самые искусные операции и эффективные способы лечения не дадут результатов, если раненые и больные будут находиться во вредных для здоровья условиях.
Впоследствии, в своих трудах по военной медицине он четко сформулировал роль и значение медицинской администрации на войне: «Не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны».

Ученый указывал, что в военное время успехи лечения больше зависят от правильного врачебно-медицинского распоряжения, чем от искусства врачей, и «если врач не предположит себе главной целью, прежде всего, действовать административно, а потом уже врачебно, то он совсем растеряется и ни голова его, ни рука не окажут помощи».

В период обороны Севастополя Н.И.Пирогов впервые в мире осуществил сортировку раненых и больных в зависимости от характера и места ранения. Не чин больного, не его звание, а именно характер тяжести ранения определяли порядок оказания помощи страждущим. Для Пирогова все были равны- и дворяне- офицеры, и простые солдаты или матросы.

Всех поступающих на перевязочный пункт Пирогов делил на пять категорий:
1) безнадежные и смертельно раненые;
2) тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи;
3) тяжело раненые, требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия;
4) раненые, для которых непосредственно хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможную транспортировку;
5) легко раненые или такие, у которых первое пособие ограничивается наложением легкой повязки или извлечения поверхностно сидящей пули» .

Спустя много лет в своем труде «Отчет о посещении военно-санитарных учреждений в Германии, Лотарингии и Эльзасе в 1870 году» он писал: «Я первый ввел сортировку раненых на севастопольских перевязочных пунктах и уничтожил этим господствующий там хаос. Я горжусь этой заслугой» .

Введение сортировки знаменовало собой новый этап в развитии системы оказания помощи раненым, так как позволяло с возможной полнотой использовать наличный врачебный персонал, которого в военное время всегда не хватало, и своевременно оказывать помощь в первую очередь той категории раненых, которые в ней действительно нуждались.

Н.И.Пирогова очень волновала и проблема транспортировки раненых.
«Самая ужасная вещь — это недостаток транспортных средств, отчего больные постепенно накопляются в различных местах, должны поневоле оставаться иногда целые дни и ночи на полу без матрацев и без белья и терпеть от перевозки в тряских телегах и по сквернейшей дороге. Смотря на этих несчастных, благодаришь Бога и миришься со всеми лишениями, видя, что есть люди, которые без ропота переносят то, что казалось бы невыносимым для человека».
В таком положении раненых везли 500 и более верст, и они сотнями гибли в пути. С наступлением зимы многие из них получали тяжелые обморожения.

Николаю Ивановичу стоило больших усилий добиться согласия властей на создание врачебно-транспортных отделений, которые должны были сопровождать раненых.
Свои взгляды на организацию эвакуации раненых Н.И.Пирогов подробно изложил в докладных «О транспорте и организации транспортного отделения врачей» и «О состоянии транспорта и госпиталей, лежащих вблизи театра войны в Крыму», которые сыграли очень большую роль в улучшении медицинского обеспечения в период войны.

Многое в первых транспортах было несовершенно.
Но все же главная задача — планомерная эвакуация раненых — осуществлялась с успехом.
Важно было то, что транспортировка раненых и больных воинов окончательно перешла от интендантов в руки медицинской части.

Одной из выдающихся заслуг ученого в истории военной медицины является внедрение и широкое применение гипсовой повязки на поле боя, как одного из основных средств лечения огнестрельных повреждений кости.
«…Гипсовая повязка в первый раз введена мною в военно-госпитальную практику в 1852-м, и в военно-полевую в 1854 годах, наконец,… взяла свое и сделалась необходимою принадлежностью полевой хирургической практики. Я позволю себе думать, что введение мною гипсовой повязки в полевую хирургию, главным образом содействовало и распространению в полевой практике сберегательного лечения» .
Кроме этого она также дала возможность эвакуировать раненых с огнестрельными переломами трубчатых костей и ограничила до минимума ампутации, дававшие огромный процент смертности.

Тут я хотела бы сделать небольшое отступление. Многие считают, что именно Пирогов изобрел гипсовые повязки Но это не совсем так- он просто широко применил их в лечебной практике, а изобрели их гораздо раньше.
Существует восточная легенда про некого мудреца. Однажды к нему обратился мастер, который лепил красивые вазы и кувшины. Он сломал руку и не мог работать. Мудрец обмотал сломанную руку мастера плотной тканью и обмазал той же смесью, из которой тот ваял свои вазы. Смесь быстро затвердела. Мастер носил повязку несколько недель, а когда снял, то оказалось, что рука срослась правильно. При этом он не испытал никаких особых неудобств.
Но - это легенда, а вот что известно точно-молодой минский хирург Карл Филипп фон Гибенталь (его на русский манер звали Карлом Ивановичем), помимо медицины, занимался художественной лепкой. И вот к нему привезли пострадавшего с переломом предплечья. А Гибенталь в это время лепил бюст из гипса. Он решил скрепить гипсом перелом, и скоро обнаружил, что перелом сросся правильно, а пациент не очень страдал.
Он написал об этом методе статью в медицинский журнал Петербургской медико-хирургической академии. Рапорт о его открытии кочевал по петербургским инстанциям, и в конце концов попал к светилу столичной медицины хирургу И.Ф.Бушу, который вынес вердикт: «Сие было бы хорошо для простых переломов, где еще нет опухоли, но в сложных и сопряженных он пользы иметь не может».
Частично он прав, действительно, в случае сложных переломов гипс не поможет, но, тем, не менее, в легких случаях он выручал всегда. Мнение знаменитости никто оспаривать не стал, и в итоге изобретение Гибенталя положили под сукно. Так что нет пророка в своем отечестве.

И по поводу сортировки раненых- она также существовала раньше. Еще в Наполеоновских войнах непосредственно рядом с полем боя происходила сортировка раненых на первоочередных и очередных в зависимости от полученных ран в бою, существовали и полевые госпитали. Этот способ ввёл наполеоновский хирург Жан Доменик Лоррей еще в начале 19 века, также он внедрил в практику «летучие лазареты» - двухколёсные повозки, запряжённых парой лошадей, которые продвигались за армией, а приставленные к ним санитары эвакуировали раненых воинов прямо с поля боя.

Но продолжаю.
Не меньшим вкладом ученого является применение им, впервые в мире, эфирного наркоза в военно-полевой практике.
Н.И.Пирогов писал: «Я первый испытал анестезирование на поле сражений при осаде Салты в Дагестане в 1847 г.» .
Это повлекло за собой облегчение тяжелых страданий и спасение многих тысяч жизней. И совершенно не случайно ученый с гордостью заявлял о приоритете отечественной науки в данном вопросе: «Опередив Европу… нашими действиями показываем всему просвещенному миру неоспоримо благодетельное действие эфирирования над ранеными на поле самой битвы. Мы надеемся, что отныне эфирный прибор будет составлять, точно так же, как и хирургический нож, необходимую принадлежность каждого врача во время его действия на бранном поле» .

В Крымскую войну, за небольшим исключением, ни одна операция не была сделана без хлороформа. «Значительных операций, сделанных в Крыму в течение 12 месяцев с помощью анестезирования, простиралось до 10000 без единого случая смерти» .

И опять я бы хотела уточнить- Пирогов не изобрел эфир в качестве обезболивающего средства, это было сделано гораздо раньше, но именно он впервые широко применил его в практике операций, особенно ампутаций и других болезненных манипуляций.

Эфир впервые был открыт в 1200 г. Раймондом Люллиусом. Он был известен под названием сладкого купороса.
В 1540 г. Парацельс установил его обезболивающие свойства.
В том же году эфир синтезирован из алкоголя и серной кислоты Валериусом Кордусом, доцентом медицинского факультета в Виттенберге, автором первой Европейской Фармакопеи. Кордус назвал полученное им летучее вещество сладким купоросным маслом.

Роберт Бойль в 1680 г. вторично синтезировал эфир, Исаак Ньютон в 1704 г. в поисках синтеза искусственного золота открыл эфир в третий раз и, наконец, Фробениус в 1730 г. синтезировал это вещество в четвертый раз и назвал его эфиром.
В 1744 г. Меттью Турнер опубликовал работу под названием "Необычная жидкость, называемая эфиром", где он указывал целебное свойство эфира при приеме внутрь и вдыхании его вместе со спиртом.

В 1794 г. эфир был испытан для вдыханий с целью уменьшения болей, а в 1795 г. Беддос создал так называемый Медицинский пневматический институт для лечения различных легочных заболеваний газами, или, как тогда их называли, искусственным воздухом. Вдыхание паров эфира продолжало оставаться драгоценным средством в руках врачей, хотя они и пользовались им далеко не с целью вызвать анестезию при производстве хирургических операций.
Варрен и Вулкомб в начале XIX столетия пробовали лечить чахотку вдыханиями паров эфира. Англада из Монпелье при помощи того же средства исцелял невралгические боли.

В 1818 г. великий английский естествоиспытатель Майкл Фарадей сообщил аналогичные свойствам закиси азота данные в отношении диэтилового эфира, при этом он "передал случай, бывший с одним молодым человеком, который вследствие ингаляции паров эфира оставался в бесчувственном состоянии в течение 30 часов и был близок к смерти".
В химических лабораториях студенты, в виде забавы, вдыхали веселящий газ и пары эфира до полной потери сознания и усыпления.
Орфилла, Бродий, Джиакомини, Христизон констатировали анестезирующее действие эфира.
Однако все эти наблюдения и опыты ничем не обогатили хирургию, и никто еще не воспользовался анестезирующим действием эфира и закиси азота при хирургических и зубоврачебных вмешательствах.

Впервые эфирный наркоз применил Кроуфорд У. Лонг в январе 1842 г. при удалении зуба. Однако об этом стало известно в печати только в 1849 г.
Там очень интересная история с этим хирургом, но пока не буду на ней останавливаться, чтобы не уходить от основной темы.
Но есть у меня задумка рассказать об истории изобретения лекарств, вот там подробнее об этом я и попробую написать.

Открытие наркоза, который оказался эффективным методом хирургического обезболивания, вызвало широкий интерес хирургов во всем мире.

В декабре 1846 г. началось применение наркоза на практике: удаление зуба, ампутация, акушерские операции- это были самые первые операции производимые под действием эфира.

В нашей стране первую операцию под эфирным наркозом произвел 7 февраля 1847 г. профессор московского университета Ф.И. Иноземцев . Через неделю после этого столь же успешно метод был использован Н.И. Пироговым в Петербурге.

Но вернемся вновь к нашей теме.

По инициативе ученого в Севастополе впервые в истории отечественной и зарубежной медицины на театр военных действий были привлечены сестры милосердия.
Большую помощь в этом ему оказала великая княгиня Елена Павловна, отдавшая много сил и времени делу благотворительности.
Под её попечительством находились Максимилиановская больница, Повивальный институт, приюты для детей-сирот и беспризорных, бесплатные столовые для больных, школы.
Она пользовалась «влиянием на Николая I и Александра II» .
В 1854г., когда началась осада Севастополя, у Елены Павловны созрел «гигантский план — основать организованную женскую помощь больным и раненым» .
Для реализации своей идеи она нашла в Н.И.Пирогове единомышленника, предложив ему подобрать медицинский персонал и взять на себя управление всем делом.
Николай Иванович впоследствии писал, что видел до того женскую службу в госпиталях и больницах, «но ещё нигде не было испробовано посылать женщин на поле битвы» .

25 октября 1854 г. Еленой Павловной был утверждён устав Крестовоздвиженской общины.
Одновременно она обнародовала воззвание о помощи больным и раненым «Ко всем русским женщинам, не связанным обязательствами семейными, желающим принести свою долю жертвы и добра… Отчизне».
Многие женщины различных слоев населения горячо откликнулись, изъявив желание отправиться в Крым и принять участие в уходе за ранеными севастопольцами. Крестовоздвиженская община в короткий срок была укомплектована. Женщины в течение 2-3 месяцев проходили подготовку в Петербурге.

Н.И.Пирогов с большим уважением относился к деятельности Елены Павловны. В одном из своих писем он писал: «Великая княгиня содержит в себе много превосходного: она принадлежит к недюжинным личностям, и если что можно сделать хорошего, то именно через неё»

24 ноября в Крым во главе с А.П.Стахович прибыло 1-е отделение сестёр милосердия Крестовоздвиженской общины в составе 28 человек.
В своём письме к жене в декабре 1854 года Н.И.Пирогов сообщал:
«Дней пять тому назад приехала сюда Крестовоздвиженская община сестёр, числом до тридцати… Они день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают на операциях, раздают чай и вино. Присутствие женщины, опрятно одетой и участием помогающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий» .
Вскоре в осажденный Севастополь приехало еще несколько отделений самоотверженных женщин.

Организация и содержание деятельности Общины были разработаны Н.И.Пироговым, который видел в ней, прежде всего, медицинское учреждение со специализацией труда сестёр. Поэтому сразу же по прибытии в Крым, он разделил их на сестёр — перевязочных, аптекарш и хозяек.

Николай Иванович составил «Инструкцию сестрам на время их дежурства в госпиталях и перевязочных пунктах», подробно изложив в ней все их обязанности. Впоследствии он выделил группу транспортных сестёр, которые должны были сопровождать раненых в пути. Для них была также написана специальная инструкция.

Под руководством Н.И.Пирогова сестры милосердия работали в перевязочных и операционных, ухаживали за ранеными в палатах, приготовляли лекарства в аптеках, следили за выдачей пищи, помогали готовить её, наблюдали за тем, чтобы интересы раненых не страдали из-за воровства интендантских чиновников.
При исполнении своих обязанностей они не боялись ни неприятельских пуль и снарядов, ни «ужасающего зрелища самых страшных разрушений человеческого тела».
Условия работы были очень тяжёлыми.
В армии свирепствовали смертельные осложнения огнестрельных ран, эпидемии заразных болезней, уносящих тысячами защитников Севастополя.
Сами сестры становились жертвами этих болезней, и многие из них погибли в Крыму. Поэтому Николай Иванович написал для них обращение «для прочтения и исполнения», в котором требовал, чтобы они следили за своим здоровьем, вовремя питались, учил, как уберечься от заразных болезней.
И сестры платили ему искренней любовью за его постоянную заботу.
В своих воспоминаниях старшая сестра Е.М.Бакунина писала, что Николай Иванович всегда там, где более всего нужен «неутомимо работавший, живой, одушевлённый и возбуждающий в других одушевление и ревность к труду»

Ближайшими помощницами Н.И.Пирогова были старшие сестры милосердия — Екатерина Михайловна Бакунина (племянница фельдмаршала М.И.Кутузова), которую называли идеалом сестры милосердия;
Елизавета Петровна Карцева, по словам Николая Ивановича, сумевшая обратить «обязанность сестры в духовное призвание жизни»;
Екатерина Александровна Хитрово, которая своим личным примером способствовала воспитанию в сестрах высокой нравственности,.
В октябре 1855 г. Пирогов писал жене:
«Я принялся с энергией за Общину… Всякий вечер до первого часа я провожу с Хитровой, Бакуниной и Карцевой — три столба Общины… Бакунина удивительная женщина: она, с её образованием, работает, как сиделка, ездит с больными в транспорте и не слушает никаких наветов… Хитрова -опытная женщина, по делам Общины мне много помогает… Карцева принялась совестливо за дело, и мы в семь дней так поставили запущенный госпиталь на ногу, что теперь не узнаешь»

В знак заслуг сестер милосердия в Крымской войне Комитет Крестовоздвиженской общины учредил памятный серебряный позолоченный крест. Многие из них были награждены бронзовыми медалями в память защиты Севастополя.

В начале 1855 г. стало известно имя англичанки Флоренс Найтингейл, которая с группой сестер милосердия также выехала на театр военных действий.
Отстаивая приоритет русских в организации женской помощи раненым на поле брани, Н.И.Пирогов писал:
«О мисс Найтингейл и ее «высокой души дамах» мы в первый раз услышали только в начале 1855 года… Мы не должны дозволить никому переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном и ныне всеми принятом» .

По возвращении из Крыма Н.И.Пирогов написал «Исторический обзор действий Крестовоздвиженской общины сестер попечения о раненых и больных в военных госпиталях в Крыму и Херсонской губернии с 1 -го декабря 1854 по 1 декабря 1855», где, анализируя действия сестер, дал оценку их деятельности:
«Настоящие и прошедшие события предвещают будущее. Будущее Крестовоздвиженской общины предзнаменуют действия ее сестер, изложенные здесь без всякого пристрастия правдолюбивыми очевидцами и заслуживающие остаться в памяти современников».

Крестовоздвиженская община сестер милосердия, работавшая в Крыму, стала прообразом будущих организаций Красного Креста.

Ближайшими помощниками Н.И.Пирогова в тяжелые дни обороны Севастополя были врачи В.И.Тарасов, К.А.Пабо, А.Реберг, С.П.Боткин, А.Л.Обермиллер, Л.А.Беккерс, П.А.Хлебников, хирурги Э.В.Каде, А.И.Тюрин.
Это были не только высококвалифицированные специалисты, но и яркие личности.

Известный петербургский хирург середины XIX века Эрнст Васильевич Каде (1817-1889 гг.) на протяжении 30 лет работал в Мариинской больнице для бедных. 16 лет был ее главным врачом. Исключительную любовь к своей профессии он объединял с настоящей заботой о больных. Во время Севастопольской кампании поехал в Крым вслед за Н.И.Пироговым для оказания помощи раненым.

Людвиг Андреевич Беккерс (1832-1862) после окончания Московского университета, поступив на военную службу, был направлен во Второй военно-сухопутный госпиталь в С.-Петербург. Здесь на молодого талантливого врача обратил внимание Н.И.Пирогов. В Крыму под руководством ученого, оказывая помощь раненым, Л.А.Беккерс получил достаточно большой хирургический опыт.
Сергей Петрович Боткин (1832-1889) сопровождал Н.И.Пирогова в его второй поездке в Севастополь и на протяжении нескольких месяцев работал ординатором в Симферопольском военном госпитале.
И именно под влиянием Н.И.Пирогова в сознании С.П.Боткина зародилась идея новой дисциплины — военно-полевой терапии.

Александр Леонтьевич Обермиллер (1837-1892) после окончания Медико-хирургической академии в 1853 году был направлен ординатором во Второй военно-сухопутный госпиталь. Он на протяжении полугода работал с Н.И.Пироговым в Севастополе и был его бессменным спутником и помощником.

Заслуженной репутацией среди защитников Севастополя пользовались Василий Иванович Тарасов и младший врач морского госпиталя Владимир Сергеевич Кудрин, работавшие вместе с Николаем Ивановичем на Главном перевязочном пункте в доме Дворянского собрания.

Высоко оценивая самоотверженную деятельность врачей, Н.И.Пирогов написал по этому поводу специальную докладную записку «О награждении и содержании врачей», в которой отмечал, что их «заслуги во время осады Севастополя очевидны и неоспоримы… Они трудились день и ночь, оказывая помощь пострадавшим за отечество» .

Форум Замечательных Людей

Познавательно - Развлекательный